небе или на земле, способной разлучить нас до самого конца времен, пока звезды, которым мы служим, сияют на небе. Как ты решишь, так и будет.
Аркл стоял потупившись, будто терзался сомнениями. Затем он поднял голову, и глаза их встретились. Казалось, сияние Энгои передалось ему, и я понял, что она победила.
– Прощайте, друг мой, – сказал он мне, обернувшись, – больше уж мы не встретимся. Вы, верно, думаете, что я сошел с ума или даже изменил своим ценностям. Таков ваш приговор, таковым я окажусь и в глазах нашего общества. Однако я сердцем чувствую, что любовь не может привести к чему- то дурному, и в моем безумии заключена истинная мудрость. Эта женщина – моя судьба, я был рожден, чтобы завоевать ее, потерял и вновь нашел. Прощайте же, Квотермейн, вспоминайте обо мне иногда, и я тоже вас не забуду. Может статься, мы встретимся снова, в другом месте, – он показал на небо, – и тогда вы поймете все, о чем я умолчал.
С этими словами Аркл пожал мою руку, ступил на нос лодки и прошел между сидящими прямо, как статуи, девушками на корму к своей возлюбленной. Она открыла ему свои объятия, и они поцеловались на глазах у всех. Так Тень заключила брачный союз в присутствии своих подданных.
Эти двое сидели рядышком, как на троне. Жрецы подтолкнули лодку, и девушки направили ее в заросли камыша, в сторону острова и вечерней зари.
Солнце спряталось за горизонтом, и воды священного озера будто бы налились свинцом, а странная лодка и ее пассажиры растаяли во мгле. Лишь один еще раз они показались, когда барка выплыла из камышей на темное лоно вод. Последние лучи заходящего солнца пробились сквозь облака, пока оно еще окончательно не скрылось за утесами кратера, отразились золотом в зеркале озера и высветили лодку, облекая ее сияющим ореолом. Затем лучи пропали, и тени вновь вступили в свои права.
– Это хороший знак для Рыжего быка и прекрасной дамы-призрака, которая его увезла, – задумчиво произнес Ханс. – Видите, баас, солнце умерло и опять ожило, чтобы пожелать им удачи.
– Надеюсь, ты прав, – ответил я и отвернулся от озера в самом мрачном расположении духа.
Аркл, по крайней мере, получил женщину, о которой так страстно мечтал, а вот я, признаться, чувствовал себя одураченным. Мне постоянно приходилось делать за всех грязную работу: за Белую Мышь, Кенеку, Аркла, Кумпану – и, честно говоря, было неприятно ощущать себя этаким скромным подручным инструментом, который становится никому не нужен, когда работа закончена.
В ту ночь мы разбили лагерь на берегу озера. Мне почти не спалось, на душе было тревожно. В таинственной тьме камышовых зарослей то и дело раздавались крики птиц и тоскливые стоны ветра, но эти звуки не шли ни в какое сравнение с шумом, который доносился из леса. Взбешенные слоны яростно трубили, ревели также и другие звери; но что самое ужасное, я слышал отчаянные крики истязаемых людей. Они звучали так громко и настойчиво, что я бы обязательно нашел Кумпану и потребовал у него объяснений, если бы только знал, где его искать. Впрочем, было ясно, что старик в любом случае ничего мне не скажет. В конце концов наступила тишина, и мне удалось немного поспать.
Хмурым утром, когда солнце еще не взошло, а унылый серый туман окутал озеро, пришел Кумпана. Он принес нам поесть и объявил, что пора двигаться в обратный путь. С восходом солнца мы вступили в ненавистный мне заповедный лес. Пройдя шагов триста, я наткнулся на что-то мягкое. Посмотрел себе под ноги и с ужасом обнаружил истерзанное тело воина абанда. По всему было видно, что его убил слон.
– Ханс, смотри! – воскликнул я, указывая на ужасную находку.
– Вижу, баас. Думаю, мы встретим тут множество погибших. Разве баас не слышал ночью, как слоны-призраки охотились на абанда? Похоже, именно за этим колдуны дабанда и привели их сюда.
– Да, я что-то такое слышал, – прошептал я, припомнив страшное пророчество Тени: «Ступайте прочь, и пусть свершится звериный суд». Боже правый, так это было судилище!
Ханс как в воду глядел. Вокруг валялось несколько сотен трупов несчастных абанда. Какая жуткая смерть! На них охотились в темноте, их растаптывали и рвали на куски обезумевшие животные. Слоны, вероятно, шли по следам своих жертв, полагаясь на обоняние. Если таким образом рука судьбы расправилась с приспешниками Кенеки, то что же тогда, интересно, ожидало его самого? Ведь он, судя по всему, ушел далеко вперед, и я его нигде не видел.
Если раньше я просто недолюбливал дабанда, то теперь буквально их возненавидел и желал только одного – поскорее покинуть эту жестокую землю, сплошь населенную колдунами. Ибо тщетно пытался я найти какое-либо иное, логическое объяснение невероятной власти этих людей над дикими животными. Нет, похоже, тут и впрямь без чародейства не обошлось. Разумеется, нападение слонов на абанда могло быть трагическим совпадением: несчастные совершенно случайно наткнулись на стадо, в страхе убегая от той, кого считали земным воплощением богини Энгои. Однако мне в это верилось с трудом, ведь, следуя за нами по пятам, абанда спокойно прошли через лес мимо слонов, а я уже упоминал, как эти животные следили за нами из-за деревьев.
Почему в тот раз слоны не напали на них? У меня есть только одно объяснение. Потому что тогда с ними был Кенека, которого звери хорошо знали и беспрекословно слушались. Разве он не продемонстрировал нам свою власть над этими гигантскими животными еще до того, как мы вошли в землю абанда? Все изменилось, когда воины лишились его защиты. Слоны мигом на них напали, растоптали и разорвали на куски. Такая участь ждала бы и нас с
