– Что вы будете есть? – спросил он.
– А что вы можете предложить?
– Кебаб из баранины, индюшки, телятины, курицы.
– Опять кебаб, – вздохнул Али, – с тех пор как мы пересекли границу Ирана, мы ничего не едим кроме кебаба. Есть что-нибудь другое?
– Конечно, Ага, я могу предложить вам кебаб из осетрины.
– Это другое дело, – согласился Али, – неси осетрину.
– А вино?
– Вино надо было нести прежде хлеба, – сказал Али.
Сара, закрывшаяся платком, когда вошел подавальщик, бросила на Али быстрый взгляд.
– Ты чего глазками стреляешь? – спросил Али, когда за подавальщиком закрылась дверь.
– Это, конечно, не мое дело, – сказала Сара, – не сочтите за дерзость. Но вы очень много пьете. Почему? Вы такой благородный, умный человек. Наверное, вы отпрыск знатного рода.
– Я просто хочу пить. А поскольку с некоторых пор у меня испорчен вкус, то я вместо воды пью вино. Еще есть вопросы?
– Нет, – обидчиво ответила Сара.
– Тогда продолжай кормить рыбок. Хотя нет, давай поговорим. Ты заговорила о благородстве сословия. Так вот…
В этот момент вошел подавальщик, неся поднос, на котором накрытый полотенцем стоял кувшин с вином. Али дождался, пока он выйдет, и продолжил:
– Так вот, чтобы ты знала – я сын бедного провинциального моллы. Благородство человека зависит вовсе не от того, в какой семье он родился. Кроме благородства крови, существует еще благородство благоприобретенное.
– Нет, господин, – возразила Сара, – благородство может быть только в крови человека. Оно не зависит от воспитания, среды обитания и прочего.
Али с удивлением взглянул на нее. Он налил себе вина и выпил.
– В таком случае, – сказал он, – скажи мне, из какой ты семьи. Чтобы вести такие умные речи, надо иметь основание. Вообще, расскажи мне о себе.
– Извольте. Хотя, рассказ мой будет коротким. Я дочь половецкого хана. Мой отец погиб в битве с монголами на реке Калке. Меня с матерью и братьями взял к себе дядя, который служил в войске грузинского царя. Когда грузины потерпели поражение от хорезм-шаха, нас продали в рабство. Таким образом, я оказалась в Дамаске в доме купца. Дальнейшее вы знаете.
– А что с твоей семьей?
– Не знаю, нас разлучили.
Али увидел, как по лицу девушки покатились слезы, и впервые подумал о том, что она недурна собой. Можно даже сказать красива.
– Если ты дочь хана, отчего же ты отказываешься от свободы? – спросил Али. – Неволя должна быть противна твоей натуре.
– А мне некуда деваться. У меня никого нет в этом мире кроме вас. Так что вы от меня не избавитесь и не надейтесь.
– Странно, – заметил Али, – после этих слов я должен бы разозлиться. А на самом деле я тронут.
Али налил себе еще вина и с удовольствием выпил.
– А можно мне попробовать? – робко спросила Сара.
– Нет.
– Почему, я не мусульманка.
– Не в этом дело.
– А в чем?
– Боюсь, ты ко мне приставать начнешь.
– Во-первых, этого никогда не будет.
– Не бросайся словами, – сказал Али, – а что во-вторых?
– Во вторых, вы же пьете все время и ни разу не сделали попытки посягнуть на меня. Кстати, а почему?
– Во-первых, – сказал Али и засмеялся, – я, как ты совершенно справедливо заметила – благородный человек и ничего не сделаю против желания женщины. Насилие не в моем характере. А во-вторых, мне не хочется подвергнуться участи работорговца, которому ты расцарапала лицо.
– А вам уже и об этом рассказали. Знаете, вообще-то, в этом не было ничего смешного.
– Извини меня, я знаю, что в этом нет ничего смешного, но с другой стороны, смех – лучшее средство избавиться от подобных воспоминаний.
В ответ Сара лишь пожала плечами. Вошел подавальщик, неся блюдо с кебабом из осетрины. Подрумяненный, местами подгоревшие куски рыбы были густо засыпаны сушеным барбарисом, зернами граната и толсто нарезанными кольцами лука. Рядом стояла плошка с густой рубиновой патокой. Это был
