Егор покрутил головой – никого. Было довольно ветрено, и он решил, что ему послышалось.

– Что головой крутишь, – услышал он, – не нравится.

Теперь голос доносится снизу. Егор опустил голову. Его сторожили двое, один, ухмыляясь, смотрел на него. Это был тот самый наглый солдат из его сотни.

– Почему же, нравится, – ответил Егор.

– А чего головой крутишь?

– Вид отсюда хороший, любуюсь.

– Ну, ну, любуйся. Будешь знать, как зажимать добычу. Давай поделим деньги, и я тебя развяжу.

– Да, пошел ты, – бросил Егор.

Хорезмиец бесновался внизу, осыпая его проклятиями. Но Егор смотрел в небо, не обращая на него внимания. В прорехах облаков еще виднелись звезды, но небо затягивали грозовые тучи. И кое-где над вершинами гор начинали посверкивать тоненькие полоски молний.

– Все к этому и идет, – сказал вслух Егорка, думая о грозе. До утра было еще далеко. Егор услышал, как охранники устанавливали очередность сна. Вскоре один ушел вниз по склону, где была установлена палатка сторожевого поста, а второй – насобирал хвороста, и запалил костер. Над Дамаском все еще виднелось зарево догорающих пожаров. Основные силы хорезмийцев были сейчас в городе. В лагере за городом находилась ставка командующего, и гарнизон охраны. Сотне Егорки как раз и выпал черед войти в охрану. А если бы не это, то сегодняшнего инцидента, возможно, и удалось бы избежать. Когда бы его бойцу выпала возможность донести командующему на своего юзбаши. Молния сверкнула ближе, а через несколько времени донеслись раскаты грома. Хорезмиец, подняв плечи, опасливо поглядывал на небеса. Усилившийся ветер терзал робкое пламя костерка.

– Не боишься? – крикнул ему Егор.

– А чего мне бояться, – задиристо ответил охранник.

Хотя Егорка видел, что ему не по себе.

– Как чего? Это мои Боги гневаются. Перун осерчал, сейчас молнией тебе прямо в лоб шарахнет.

– Да пошел ты вместе с твоим Перуном, – крикнул охранник.

В этот момент громыхнуло так, что от неожиданности тот присел. Начали падать крупные капли дождя. Начался ливень. Хорезмиец пытался спасти костер, закрывая его щитом от дождя, но безуспешно. Сильные порывы ветра задули слабое пламя. Молнии вспыхивали все чаще, можно сказать, что они сверкали регулярно. Буквально каждые две-три минуты. Часовой уже сам пытался защититься от дождя, держа над головою щит.

– Эй, – окрикнул его Егор.

– Чего тебе, – огрызнулся часовой.

– А ты знаешь, отчего высохло это дерево, к которому вы меня привязали?

– Ну, знаю, молния в него ударила.

– И ты, зная об этом, так спокойно стоишь здесь.

– Ну, не такой уж я и дурак, – ухмыльнулся часовой. – Молния не ударяет дважды в одно место.

– Это правильно, молодец, – крикнул, превозмогая шум, Егорка, – в дерево оно уже не ударит. А вот, ты – для нее новая мишень. Мы же находимся на возвышенности.

– Закрой рот, – рявкнул охранник, – накаркаешь еще.

Егорка уже его не слышал. Он поднял голову, подставив лицо дождевым струям. Он получал от всего этого определенное удовольствие. Ночная гроза была в самом разгаре. Сверкали молнии, донося через некоторое время рокоты грома. Вспышки света озаряли окрестности, крепостные стены города, обездвиженный, словно вымерший лагерь хорезмийцев у подножия холма. Он видел себя со стороны, словно обретя сверхъестественное зрение. Распятую фигуру, довлеющую над пространством. Ему казалось, что ничего более значимого не существует в этом мире, лишь он, распятый на холме и эта невероятная гроза. И он даже подумал, что все эти годы прожил ради этого момента единения с природой – божественной сущностью. Он ощущал себя неразрывной, нераздельной частью этой ночи, этой грозы и этого ландшафта. Ему казалось, что с минуту на минуту он может воспарить вместе со своей перекладиной из обожженного молнией дерева, раскинув руки. Собственно, они уже давно были раскинуты, в ожидании полета. В этот момент молния сверкнула совсем близко, почти над головой. Егорка услышал испуганный возглас, крепкое ругательство. Он посмотрел вниз и увидел, как хорезмиец, согнувшись, бежит к палатке сторожевого поста.

– Что-то я в тебе раньше подобного нарциссизма не замечал, – услышал он. – Тебе не кажется, что ты впал в преувеличение. Да, не крути ты головой. Я перед тобой.

Егор различил перед собой человека, который сидел прямо в воздухе, словно развалившись в невидимом кресле. Сквозь пелену дождя, лица было не разглядеть. Глаза Егорки заливало дождем.

– Назар? – неуверенно спросил он.

– Он самый. Не узнал, что ли? – ответил старый знакомый. – Нехорошо друзей забывать.