прислушивалась к нашему с Каспером разговору. Рута встала и сказала, что придет завтра утром и принесет обещанное. Мы попрощались. В дверях она посмотрела на Юлиану и покраснела, когда та ответила ей взглядом.
– Ну, что? – подмигнул я Юлиане. – Любовь с первого взгляда?
– Для меня это не в первый и, возможно, не в последний раз. А она хорошенькая, правда? Вы бы в нее влюбились?
– Никогда не знаешь, когда и в кого влюбишься. Как-то я влюбился в девушку, которую давно знал и не обращал на нее внимания. И как-то ночью она мне приснилась, и мы так нежно любили друг друга, что меня вдруг осенило: вот она моя мечта – рядом!
– И что с ней?
– Мы с Мартином отправились на Кандию, а когда я вернулся, она была уже замужем. Но что же вы будете делать, если она вам признается в любви?
– Ну-у, возможно, мы поцелуемся. Но отбивать жену у палача? Нет-нет, ни за что.
– Она ему не жена, – ответил я и рассказал, каким образом Рута оказалась в доме Каспера. А затем спросил, что ее заинтересовало в нашем разговоре с Каспером.
– Трудно сказать. Я просто подумала, что могу чем-нибудь помочь.
Я решил, что, возможно, она права, и поделился историей об убитой проститутке. Юлиана слушала внимательно, но ничего не спрашивала, не слишком проникшись, однако заверила, что если мне нужна помощь, то она готова. Далее я заварил липу с жасмином и, разлив в чашки, угостил ее.
– А вам уже случалось влюбляться? – спросил я, сосредоточенно размешивая мед в чашке и не глядя на нее. При этом я чувствовал, что она внимательно смотрит на меня, мне стало даже жарко и я, не сумев до конца доиграть в свое притворство, тряхнул головой, словно поправляя волосы, и встретился с ней взглядом. Она улыбалась так снисходительно, будто раскусила меня и догадывалась, почему я ее об этом спросил.
– Приходилось… – наконец сказала она. – Но не так, как вы себе представляете.
– Интересно, откуда вы можете знать, как я это представляю.
Теперь я уже смело смотрел на нее, но ее снисходительная улыбка не исчезла, она что-то не договаривала, и при этом не считала нужным рассказать, что именно.
– Я думаю, у всех мужчин представления одинаковые. У кого-то они оформлены в вычурные выдумки в стиле барокко, у кого-то – простые и примитивные. Но это не имеет значения. Потому что имеет значение лишь суть.
Я не удержался и взял ее за руку, ладонь ее была ледяной. Она высвободила ее и сказала:
– Не удивляйтесь – я мерзлячка.
Затем вздохнула, и тишина в тот же миг стала глубже.
К вечеру вернулся запыхавшийся Айзек и очень неровным голосом сообщил, что отправил телеги за Галицкие ворота, а оба кошелька отнес в госпиталь, потому что Каспер взял из них только два золотых для татар. На мой вопрос, почему его так долго не было, он объяснил, что должен был успокоиться, а лучшего успокоения, чем посещение шинка, еще никто не придумал.
– Понимаете, пан доктор, когда вам грустно, тревожно или кошки на душе скребут – нет лучше лечения, чем шинок. Ага! Сядете в углу, закажете кружку вина и думаете о своем. Или не думаете, что еще лучше. И вот, собственно, я после стольких нынешних переживаний, к которым вы и не очень-то руку приложили, скажу вам по правде, должен был обязательно расслабиться. Поэтому я ничего не думал… Хотя… А нет – думал! Я подумал, что я в этот день, пожалуй, единственный еврей, который ни о чем не думает. Ибо мы, знаете ли, должны все время думать. Также и за других. Леонардо да Винчи пытался изобрести перпетум мобиле. И что? Пшик. Знаете, где этот перпетум? Здесь! – он ударил себя в грудь. – Каждый еврей – это перпетум мобиле. И пока мы перпетум, мир стоит ровно. А стоит немного непер… Непер-пер-тум, то…
Тут я заметил, что язык его уже начал заплетаться, и отправил его в комнату. Юлиана все это время хихикала в углу, надписывая мешочки красными чернилами, предварительно взвесив.
– Вам с Айзеком повезло, – сказала она. – Я бы не справилась с этими вашими мерами и весами.
– Да я бы и сам не справился».
