— Да уж не коммунист ли вы, Конама? — насупив брови, сказал офицер. — За такие речи вас можно надолго упрятать куда следует, — прибавил он.

— Можете на меня донести, — холодно ответил канак. — Имя мое вы знаете, а во второй гонолулской школе полиция меня сразу отыщет.

— Ну, довольно, прекратим этот разговор! Я не люблю политики и ничего в ней не понимаю, — сказал офицер. — Мы пришли сюда напиться воды из ключа молодости, а не для политических споров, — заявил он. — Вы отдохнули, мисс Гоф?

— Совершенно, — отвечала англичанка, поднимаясь.

— Будьте теперь осторожны, — предупредил канак, — мы приближаемся к самому опасному месту спуска.

Кустарник был настолько густ, что сквозь него пришлось положительно продираться, раздвигая ветви руками.

Мисс Гоф все время охала и стонала.

— Я очень жалею, что согласилась идти к этому ключу, — твердила она.

— Уже недалеко, сейчас кустарник кончается! крикнул шедший впереди ее лейтенант.

Действительно, кусты начали редеть, они теперь были гораздо крупнее. Длинные ветки тех, которые росли ниже по скату, напоминали щетину гигантского кабана. Их приходилось разводить руками и, ухватившись за них, спускаться дальше.

— Еще одно последнее усилие, мисс Гоф! — кричал офицер, выбравшись уже из зарослей и стоя на небольшой зеленой площадке.

Вдруг раздался странный крик.

Шедший за англичанкой Джим остановился и в недоумении смотрел то на мисс Гоф, то на какой-то предмет, взвившийся вверх вместе с упругой веткой кустарника. Мальчик сразу не понял, что произошло с англичанкой. Ему показалось, что высоко на ветке качается ее голова.

Он подбежал к упавшей ничком на землю женщине. Ее руки судорожно ощупывали лысину, на которой только-что перед этим была надета белая пикейная шляпа. Когда Джим присмотрелся, то увидел гладко выбритую голову.

Он взглянул наверх.

На ветке вместе с шляпой качалась пышная рыжеватая шевелюра англичанки, которою так недавно восхищался лейтенант.

Не теряя ни минуты, Джим, как кошка, вскарабкался на толстую ветку кустарника, пригнул ее тяжестью своего тела к земле и, сняв висевший на ней парик, бросил его англичанке.

Та быстро схватила его руками и, не поднимаясь с земли, начала прилаживать парик на свою голую голову.

Второпях она сначала надела его задом наперед, потом, ощупав голову, убедилась в ошибке и стала его поворачивать. Это удалось ей не сразу, пришлось откалывать от парика шляпу.

Все это мисс Гоф проделывала, стоя на коленях, с сильно пригнутой к земле головой. Ее лицо, показавшееся Джиму бледным, как бумага, теперь стало багровым от волнения и стыда.

Наблюдавший эту сцену Вилли, заливаясь хохотом, бросился в кусты.

— Не могу, не могу! — повторял он, когда к нему подбежал Джим. — Ты видел ее рожу, когда она осталась без волос? Ну, совсем точно неоперившийся птенец, когда он тянется из гнезда в ожидании своей матери с криком. А ты напрасно достал с ветки ее парик. Гораздо было бы интереснее, если бы это сделал лейтенант Брукс.

— Мне ее стало уж очень жалко, Вилли! — сказал Джим.

Англичанка скоро овладела собой и, достав из сумочки зеркало, спокойно приводила в порядок свою прическу.

— Что с вами случилось? — спросил, подходя к ней, офицер.

— Как вам не стыдно было оставлять меня одну! — набросилась она на него. Я упала и так больно расшиблась, что не могу идти к этому вашему ключу.

— Ну, как же, мисс Гоф, мы почти уж на самом дне пропасти!

— А ну вас с этой проклятой пропастью! Я не могу больше, — решительно ответила мисс Гоф. — Отпустите канаков, и мы как-нибудь вернемся наверх одни.

Как ни уговаривал офицер упрямую англичанку, но она твердо стояла на своем.

В конце концов лейтенанту пришлось подчиниться воле своей спутницы. Он дал канаку пять долларов и был очень доволен, когда тог отказался взять деньги.,

— Какая удобная тропинка! — заметил Джим, когда они возвращались по прекрасно утоптанной дорожке. — Почему ты их не повел по иенам, Конама?

— Ну, вот еще, стал бы я им показывать эту дорогу! Я и так не на шутку струхнул, когда увидел эту полицейскую шпионку. Теперь мне нельзя попасться ей на глаза, — пропаду! — отвечал канак.

— Ты думаешь, что она будет справляться о тебе во второй школе? — спросил Вилли.

— Я уверен, что завтра же она сама туда съездит повидать учителя отечественной истории. Ищи ветра в поле, — сказал канак и громко