– Витя, нет! – послышался где-то сзади крик Прии.
– Я тебе что сказал! – закричал Лавров, сопротивляясь американцам. – Бегом наверх!
– Начинайте, доктор Хаккаби, прошу вас! – скомандовал Милутинович.
Американец прыснул в воздух из шприца и вколол «сыворотку правды» прямо во вздувшуюся вену на шее Лаврова.
После недолгой борьбы Виктор обмяк и сел на камни. Чудовищное изобретение спецслужб, подавляющее волю и поражающее психику, начало своё ужасающее действие.
– Прошу вас, мистер Ран, – Стив кивнул старому немцу.
Отто подошёл к Виктору вплотную и заговорил на русском языке.
– Лавров.
– Я, – спокойно ответил Виктор, словно отвечая на перекличке в строю.
– Что ты узнал о Шамбале из дневника Азира Кансакара?
– Ригден-Джапо, неутомимый, вечно бодрствующий на благо человечества. Его глаза никогда не закрываются. И могущество его мысли проникает в далёкие земли. Для него не существует расстояния; он может в мгновение ока оказать помощь достойным. Его яркий Свет может уничтожить любую тьму. Его неисчислимые богатства готовы для помощи…
– Он цитирует «Сердце Азии» Рериха, – немец посмотрел на Милутиновича.
– Как нам найти Ригден-Джапо? – не выдержал Стив.
Виктор смотрел вокруг, будто пьяный, и продолжал излагать как по учебнику:
– Всё открытое до срока приведёт к неисчислимым бедствиям. Величайшие катастрофы могут возникнуть из-за легкомысленных действий…
– Тебя спрашивают, где Ригден-Джапо! – спросил немец, ухватив журналиста за плечо. Виктор поднял на него глаза.
– Здесь! Он в тебе, во мне, в нём, – Виктор кивнул на стоящего поодаль мула, – он в каждом, но возродится только в чистом помысле и добром сердце.
Отто начинал выходить из себя.
– Неисчислимы жители Шамбалы, – продолжал Лавров цитировать Рериха, – многочисленны великолепные новые силы и достижения, которые подготавливаются там для человечества…
– Ты долго будешь ломать комедию!? – закричал немец.
– Ш-ш-ш, мистер Ран, не кричите на него, – успокоил немца Митчелл, – а то он сорвётся и перестанет говорить.
– Враги Шамбалы погибнут… – сказал Виктор, улыбнувшись. – Они погибнут в назначенный срок. Их разрушает собственное низкое честолюбие. Ригден-Джапо милосерден. Но грешники – сами себе враги… Чаша Грааля способна перевести любого смертного из состояния самати Сампраджнята в состояние самати Великого Учителя – Асампраджнята. Тот Асампраджнята, кто завладеет этой Чашей, становится вождём общины бодхисатв Шамбалы – Ригдене-Джапо.
Услышав эти слова, старый немец трясущимися от возбуждения руками достал из своей сумки сверток, развернул его и поднёс к лицу украинца Изумрудную Чашу Патриарха.
– Вот она! Вот она!
Старик был уже настолько взволнован, что не мог задавать вопросы, и расспрашивать Виктора продолжил Милутинович.
– Где должен происходить обряд, мистер Лавров?
– В Пещере Просвещения Белой Горы.
– Где она?
– По этой тропе вверх.
Виктор не был похож на самого себя. «Сыворотка правды» делала своё дело. Отто Ран сидел в обнимку с Чашей Патриарха и плакал.
– Я знал, я верил… Я шёл к этому восемьдесят лет. О, майн готт! (нем., боже мой. –
– Как проводить обряд? – Милутинович чувствовал близость своей победы.
– Отнесите Чашу Великим Учителям, и они наполнят её благодатью, – ответил Виктор, – для этого нужно поставить Грааль в центр круга и по часовой стрелке расставить статуэтки богини Кали, читая мантру из священного свитка Ринпоче, который находится вместе с Чашей. Читать мантру должен только житель Гималаев. И откроются Врата…
– Отлично! – заключил Милутинович.
Прия сидела в стороне на тропинке и не могла ни кричать, ни плакать. Она смотрела на Виктора, порабощённого химией, и ей было страшно. Неужели это её отважный Лавров?
– Внимание! Все выдвигаемся в Пещеру! За мной! – скомандовал Стив. – Доктор Хаккаби, вколите ему антидот. Милутинович держит слово. Журналист должен жить.
