Дом Прии был спроектирован по образцу дворцов неварских королей. Здесь была и лужайка, и маленький фонтанчик со статуей бога-слона Ганеши, и клумбы с диковинными цветами. Двухэтажный особняк был построен из красного кирпича с оттиснутой свастикой и деревянных балок, сплошь покрытых резными изваяниями индуистских божеств. Украшала его крыша из красной же черепицы, которой мог бы позавидовать любой европейский толстосум. Ставни на окнах также были сплошь резными с изображениями мифологических сюжетов «Махабхараты». Медный дверной молоток сверкал при свете луны, как сама луна.

Прия с грустной улыбкой пересекла двор, вымощенный дорогой тротуарной плиткой, инкрустированной непальскими узорами из множества горных пород.

Не успела она дойти до крыльца, как двери в дом открылись и из них выскочила горничная.

– Добрый вечер, мисс Кансакар, – защебетала на английском женщина средних лет, изящная и симпатичная, под стать своей хозяйке.

Что-то было в этой простенькой непалке заводное и комичное, но вместе с тем доброе и наивное. От присутствия такого человека в доме всегда становилось тепло на душе, и этот вечер не был исключением.

– Здравствуй, Лакшми, – улыбнувшись, ответила Прия, – на сегодня ты свободна. Возьми денег и можешь идти к детям.

– Спасибо, мисс Кансакар. Я только приготовлю ужин и пойду.

Прия прошла через тёмный холл в гостиную. Это была большая, по-восточному обставленная комната с богатой коллекцией средневековых неварских артефактов.

Перед камином располагалась низкая деревянная софа с шёлковыми, сплошь орнаментированными подушками, у окна – каменный овальный стол с большим компьютером, стопкой бумаги и устройством «сканер-принтер». Так, казалось бы, в совсем не европейском доме уживались традиции древних поколений и ставшие обыденными необходимые предметы современной техники.

В разожжённом камине весело потрескивали дрова. Их свет отражался в больших, безмерно глубоких глазах Прии. Сидя в широком кресле, она в очередной раз звонила Виктору, но он не отвечал.

Лавров бродил по окрестностям, игнорируя звонки Прии. Вскоре они прекратились. Его не пугала незнакомая дорога. Он, по старой привычке разведчика, никогда не терял контроль над собой, автоматически запоминал путь из города и уже не мог заблудиться.

Журналисту просто хотелось успокоиться, но воспоминания не отпускали его…

Тогда, много лет назад, он до утра бродил с Прией по набережной Днепра, как завороженный. Он держал её нежную руку, и ему казалось, что в этот момент он обладает всеми сокровищами мира. Шёпот молодой листвы пьянил и путал мысли. Студент Лавров понимал, что у этих отношений нет будущего, но всё-таки надеясь, что, может быть, случится чудо и они будут вместе. Какая наивность – надеяться на чудо… Много лет подряд Виктор вспоминал её весёлый смех, её не интересовали ни его подвиги на войне, ни денежные перспективы. Просто ей был нужен он, студент Витя Лавров, а не какие-то богатства, должности, звания и награды. Всё было так просто и так правильно. И всё это им не суждено было сохранить.

Виктор вернулся к дому Прии и посмотрел внутрь двора сквозь щель между воротами. Окна в доме светились чужой жизнью, как когда-то в студенческом общежитии. Тяжёлая чёрная туча ненадолго заволокла ночное светило. В призрачном свете голые смуглые груди индуистских богинь на балках особняка казались живыми…

«Красивый двор, прекрасная хозяйка… Что тебе ещё нужно, Лавров?»

Прия сидела в кресле в лёгком домашнем халате. Грудь её тяжело вздымалась. Ей не спалось. Да и как тут уснёшь. Сегодня в её жизни опять появился Виктор – Витя из её молодости. Но почему он ушёл? Чем она его обидела? Или он, как все мужчины-одиночки, боится серьёзных отношений? Но зачем тогда он приходил? Она снова вспоминала этот пронзительный ироничный взгляд ещё юного Виктора и короткий «ёжик» светло-русых волос, могучий торс и татуировку на правом плече. «Витя…».

…Вдруг из забытья её вывел удар молоточка в гонг при входе. Прия вскочила с кресла. «Это он. Всё-таки вернулся!» Она верила: Виктор не мог не прийти. «Лакшми?» – подумала Прия, суетясь и бегая по комнате, будто ей всё так же восемнадцать, как когда Лавров приходил за ней в женское общежитие.

– Лакшми! – крикнула Прия, но вспомнила, что отправила горничную домой. И побежала в прихожую сама. Она с улыбкой открыла дверь…

…На пороге стоял пожилой европеец в сопровождении нескольких бутанцев.

– Намасте, дарлинг! – сказал старик, но произношение немедленно выдало в нём немца.

– Гутен таг, геноссе. Вас ист лос? – не растерялась Прия, владеющая, помимо русского, ещё английским и немецким. Она уверенно смотрела на непрошеных гостей. В своем родном доме, построенном ещё отцом, она не боялась ничего.

Старик на мгновение опешил, услышав родной язык. Затем кивнул сопровождавшим его людям. Прия не успела вскрикнуть, как к ней подскочили двое приземистых и крепких бутанцев. Первый заткнул рот женщины одной рукой, обхватив за шею второй. Другой бутанец ухватил её за ноги, едва справляясь с извивающимся телом. Они понесли непалку внутрь её жилища. Старик оглянулся. Во дворе стояли ещё пятеро бандитов в бутанской одежде.