Тунеев оскалил свои прокуренные зубы. Вместо одного верхнего переднего зияла дыра.

— Так за что всё же вам Петров выбил зуб? — спокойно спросил следователь.

— А ни за что. Мы сидели в столовой, его не трогали. Он подошел к нам, начал воспитывать. Мы его к себе не просили, между собой разговаривали, шутили. А он вдруг подошел, за хлеб начал говорить. Я думал, что он хочет хлеба и хотел положить ему в карман кусок. Он оттолкнул мою руку. Потом я протянул ему стакан с вином, а он ударил рукой по стакану, и стакан по лицу моему шмякнул. И вот результат — я остался без зуба. Что тут еще не ясно? За выбитый зуб его должны судить.

— Вы пили вино в столовой?

— Пили, ну и что. Вы скажете, что общественное место, нельзя пить. Ладно, мы заплатим штраф, а он пусть отвечает за выбитый зуб.

— Вы бросались в столовой хлебом?

— Я ни у кого хлеб не отнимал, мы за него деньги заплатили. И кому какое дело, что я буду делать со своим хлебом?

Зубов с трудом сдержал внутреннее возмущение и задал еще один вопрос Тунееву:

— Вы когда-либо работали?

— Нет, у меня папа достаточно получает и в состоянии прокормить. Я еще подрасту немного, а потом буду работать.

— Рост у вас и так достаточный, а вот скромности и уважения к труду других совершенно нет. Вы самый настоящий тунеядец, паразит нашего общества, никогда не знали труда, а питаетесь, пожалуй, лучше некоторых из тех, кто работает. Вы не знаете, каким трудом людям хлеб достается, а разбрасываете его и куражитесь перед теми, кто его вырастил. Жаль мне и вас, и вашего отца, что он так воспитал вас.

— Вы не знаете, где отец работает. Я всё ему расскажу.

— Положением своего отца можете меня не пугать. Для меня высший авторитет — закон. Хотелось бы, чтобы и вы, и ваш папа уважали этот закон и строго его выполняли. И в соответствии с ним я вам говорю, что Родион Иванович Петров за ваш выбитый зуб никакой ответственности нести не будет.

— Как это так? — Тунеев даже вскочил со стула.

— А вот так. Он выбил вам зуб в состоянии необходимой обороны.

— Кого ж это он оборонял? На него ведь и не нападал никто!

— Прежде всего он оборонял наш хлеб — народное добро, значит, оборонял не свои, личные, а общественные интересы. Если бы вам пришлось в жизни испытать нужду, как ее испытали Родион Иванович и многие другие в те годы, когда вас еще и на свете не было, то теперь бы вы так не обращались с хлебом, так бы не рассуждали и поняли бы поступок Петрова. Но вы этого не понимаете, вот в чём беда. Так пусть хоть выбитый зуб будет напоминать вам, что нельзя хлебом бросаться. А теперь, если вы не согласны со мной, можете жаловаться на принятое решение. Имейте также в виду, что за случай в столовой будет поставлен еще вопрос о вашей ответственности по указу за мелкое хулиганство. Если судья определит вам пятнадцать суток ареста, то это для вас будет хорошая наука. Все, вы свободны.

После ухода Тунеева Зубов снова пригласил к себе Петрова и сказал ему:

— Родион Иванович, вы не виновны. Народное добро всегда надо защищать от негодяев. Это долг каждого порядочного человека. Глумиться над хлебом у нас не дозволено никому.

Оконченное дело было достаточно запутанным, и от следователя Федора Петровича Зубова потребовало особой щепетильности, нервного напряжения и затрат времени. Размышления, анализы, сопоставления и на работе, и дома заполняли его голову. Усталость чувствовалась во всем организме. Вот почему Зубов, окончив дело, с облегчением вздохнул, потом вспомнил о завтрашнем воскресном дне и решил рано утром пойти на рыбалку. Федор Петрович знал, что на рыбалке отвлекаешься от всех «мирских» дел, а это ему и нужно было, чтобы хоть немного укрепить свою нервную систему.

С работы Зубов зашел прямо к своему знакомому рыбаку-любителю Илье Михайловичу Неверову, который встретил его приветливо.

— Заходи, Федор Петрович. Давненько не встречались. Чего пожаловал?

— Да вот, решил завтра на рыбалку сходить. Возьмешь с собой?

— Чего спрашиваешь, вдвоем веселей будет молча сидеть. А я решил, что ты совсем забросил рыбалку.

— Всё некогда, Илья Михайлович, времени не было свободного. А теперь вот немного разгрузился и прямо к тебе.

— Вообще-то теперь у тебя и без рыбалки рыба есть. У рыбаков путина, говорят, хорошо ловят, в любое время можешь поехать к ним и набрать рыбы.

— Что ты, Илья Михайлович, не езжу я к рыбакам, не побираюсь. Только по работе могу к ним поехать, но не за рыбой, как ты говоришь.