китаец Сук. По паспорту, он — уроженец Гонконга, хотя почему-то очень плохо говорит на южно-китайском диалекте и прекрасно владеет северным. Следом кучно бегут, поднимая снежные брызги карибские негры-убийцы и торговцы наркотиками с Барбадоса и Ямайки. В Канаде они пережидают, когда истечет срок давности привлечения их к уголовной ответственности за преступления, совершенные на родине. Завод — не единственный источник их доходов. Они подторговывают по мелочи наркотиками, оружием, краденными вещами. Со временем вернутся домой. Большинство — ненадолго: месяц-два покрасоваться перед родней и друзьями — каким крутым стал. Потом свяжутся с перекупщиками наркотиков, и потечет по открытому ими каналу сначала в Канаду, а оттуда в США поток кокаина или еще какого-нибудь зелья. Кто-то купит приличный дом, переправит из Канады купленный по дешевке «джип», начнет сам скупать продукцию наркоплантаций и переправлять ее на материк. Кто-то, «погуляв» несколько дней, обретет вечный покой на местном кладбище. Его достанут ножи и мачете родственников тех, кого он сам некогда отправил в мир иной.

Негры бегут, растопырившись, не давая обогнать себя индусам и цейлонцам. Одни из этих мечтают подкопить деньжат и вернуться домой в милую жаркую Индию богатыми людьми. Тогда они откроют собственные заведения, найдут работников, а сами будут распоряжаться и подсчитывать барыши. Хотя многие хотят жить еще более спокойно, открыв ростовщическую контору. Но для этого нужно накопить десять тысяч долларов. Именно внеся в залог эту сумму, в Канаде можно взять на откуп магазин или бензоколонку. Тогда денежный поток увеличится, а родная Индия станет еще ближе. Еще лучше подкопить пятнадцать-двадцать тысяч. Мир везде одинаков — чтобы получить торговую точку в доходном месте, надо дать взятку чиновнику фирмы, от которой будешь торговать… Правда, среди индусов немало и таких, кто понял, что лучше жить не работая в Канаде, чем за пиалу риса в день вкалывать на своем клочке земли от зари до зари. Было время, когда на Цейлоне и в Южной Индии поднялись целые деревни. Крестьяне продавали свои наделы, летели самолетами, плыли на судах в Канаду. Здесь достаточно было заявить, что ты — представитель одной из низших каст или преследуешься по религиозным и этническим мотивам. Тогда вожделенный вэлфор — ежемесячная финансовая помощь канадского правительства был в кармане. Чем больше семья — тем больше пособие. Отныне не надо было гнуть спину под палящим солнцем, не надо бояться ростовщика. Отныне можно было позволить себе каждый день курятину, можно одеть жену и дочерей в шелк, купить им золотые украшения. Телевизор, видео, стереосистема, о которых в прошлой жизни не приходилось даже мечтать, обосновывались в гостиных. И все это не ударяя пальцем о палец!

Лидировавший в группе индусов Мохендра первые шесть лет своего пребывания в Канаде смеялся над работавшими иммигрантами. За эти годы ему пришлось поработать лишь два часа. Тогда семья не рассчитала и купила дорогущий видюшник. Чтобы прокормиться до следующего чека из департамента по занятости, Мохендре пришлось потаскать картонные коробки на разгрузке грузовика с кофе. На вырученные деньги он купил десять килограммов риса, несколько килограммов замороженных куриных крылышек. Жена сбегала в отделение Красного Креста, притащила рыбных консервов, макарон, бобов, сахара. Дома еще оставались не съеденные продукты полученные ранее в Армии Спасения, католических и лютеранских церквях. Словом, выдержали. Нынче все по-другому, нынче — кризис. Размер вэлфора уменьшается год от года. Гораздо меньше подают в Красном Кресте, Армии Спасения, храмах, а квартирная плата повышается каждые полгода. Да еще старшей дочери исполняется пятнадцать лет. Брачный возраст по законам провинции Онтарио. Надо зарабатывать на приданое. Правда, в Индии много состоятельных людей, мечтающих, чтобы их сыновья жили в Канаде. Жениха для дочки подберет индийская община, имеющая связи с далекой родиной. Разумеется, о парне из высших каст даже мечтать не приходится. Однако и в крестьянской среде нынче немало богатых. Вот и притекут денежки. Но приданое — тысячелетняя традиция! Как бы не был беден человек, он обязан собрать приданое деньгами, носильными вещами, обувью, теле-видео-радиотехникой. Поэтому приходится Мохендре бежать каждое утро, тыкаясь лицом в пропахшие потом кожаные куртки негров. Каждый норовил пробить свою карточку в автомате до 6.00. Если автомат пробивал шесть часов и одну минуту, не оплачивалось полчаса рабочего времени.

Терентий никогда не бегал. Шел, правда, быстрым шагом, успевая проглотить коктейль из табачного дыма и свежего воздуха. Когда подходил к автомату, там уже не было толкотни, препирательств, хриплых негритянский воплей с надрывом: «Move, man! Move!» Шесть ноль-ноль — карточка пробита. Несколько шагов — куртка и сумка с завтраком летят на стеллаж с барахлишком рабочих. Одновременно Терентий успевал вытащить из нее фартук и защитные очки с прикрепленными к ним затычками для ушей. Несколько шагов — выхвачена из ящика связка с шестью парами перчаток, а сам Терентий на рабочем месте. Сирена — перчатки уже надеты. Несколько движений рук — узел для мотора грузовика смонтирован, подогнан четырьмя ударами молотка. Удар по двум большим черным кнопкам. Агрегат разворачивается на девяносто градусов, уплывает к роботу, который начинает сваривать его. На обратной стороне агрегата Терентий уже смонтировал еще узел. Есть несколько секунд перевести дух, пока идет сварка. Так, два узла в минуту, тысяча сто — за смену. Это была не самая тяжелая работа, которой пришлось заниматься Терентию за три года пребывания в Канаде. Попахал он грузчиком, постоял у электропечи в пекарне, поработал упаковщиком на фармацевтической фабрике, мыл котлы и прочую технику в еще одной пекарне, доставлял клиентам горячую пиццу, разносил по домам рекламу. Но и эти виды работы были не столь плохи. Приятели Терентия попали в прачечную, обслуживавшую больницы. Им пришлось в сорокоградусной жаре перепачканное кровью, блевотиной и дерьмом белье, среди которого иногда попадались ампутированные конечности. Физически была легкой работа на парфюмерной фабрике. Одно плохо — так пропитаешься различными шампунями, что потом три часа надо стоять под душем, вымывая их из кожи. Была еще «непыльная» работенка: разгребать мусор на свалке, отделять подлежащие утилизации металлические изделия, бумагу, пластик, материю от того, что надлежало запахать в землю. Временами находили падаль, временами — человеческие трупы. Без энтузиазма вспоминал Терентий, как еще полгода назад, весь мокрый он мыл стокилограммовые котлы из стали, огромные пластиковые ванны, вагонетки. И все это при температуре плюс сорок! По субботам-воскресеньям бывало легче. Завод останавливался на выходные. Работали лишь ремонтные службы и