Но положение даже в этих архивах существенно изменилось. В большинстве этих архивов существуют читальные залы. Это сейчас воспринимается как обыденность и само собой разумеющееся, а ведь это тоже следствие архивной революции 90-х. Раньше это было просто непредставимо. Эти архивы не предусматривали регулярной работы исследователей. Документы оттуда лишь иногда, по особому случаю выдавали "своим" специалистам, которые работали с ними в своих помещениях. Всё-таки тогда у Государственного архивного управления были большие полномочия. Мы имели статус самостоятельной федеральной структуры, поэтому мы подписали соглашения со всеми ведомственными архивами Федеральной службы контрразведки (будущего ФСБ), Министерствами обороны и внутренних дел, иностранных дел, Службой внешней разведки, спецслужбами, где прописали определенную процедуру работы этих архивов.

Фактически в какой-то момент вы стали, главным ответственным за прошлое нашего государства.

Действительно одна из важных проблем, которой нам пришлось заниматься, была связана с тем, что у российских республиканских властей не существовало никакого экспертного органа по истории.

Ведь у нас, в отличие от других республик, не было своих академических институтов. В итоге именно архивному управлению пришлось заниматься всеми вопросами, так или иначе относящимися к истории. Например, разработкой российского герба. Вообще одна из тактических задач, которую я ставил, возглавив управление, – это элементарно показать российским властям – правительству и депутатам – какие ценности хранятся в их архивах. Поэтому практически сразу после моего вступления в должность мы стали готовить выставку, посвященную российской государственности, законодательству и символике. В декабре девяностого года, к открытию II Съезда народных депутатов эта выставка была готова, она разместилась в Белом доме и начиналась от кабинета Бориса Ельцина. Надо сказать, она действительно была грандиозна: в ней были представлены законодательные акты, начиная от судебника Ивана III и включая редкие местные законодательные акты XVIII века. Мы тогда поработали со всеми архивами – и местными и союзными, чтобы показать российским депутатам, на какое наследие они опираются. Там же мы, кстати, выставляли огромное количество гербов и флагов, все виды и варианты исторической российской символики. Это, кстати, тоже повлияло на работу по созданию нового российского герба.

Как принималось решение о возвращении двуглавого орла? Из каких вариантов и соображений исходили, делая этот выбор?

Сама работа над гербом началась несколько спонтанно и отчасти по моей инициативе. Дело в том, что, принимая Декларацию о суверенитете 12 июня 1990 года, Съезд народных депутатов в своем решении записал пункт о необходимости подготовки нового гимна России. И была создана соответствующая комиссия. Я в нее не входил, и о гербе там речи тоже не было. Тем не менее, пользуясь общей неразберихой тех дней, я в нарушение бюрократических правил просто пришел на заседание этой комиссии и сказал, что у России на современном этапе ее истории наверняка начнутся дискуссии вокруг ее герба. В Польше, Венгрии, Чехословакии, Румынии – словом, во всех еще недавно социалистических странах Европы изменились гербы, утратив партийно-политическую символику. Да и на заседаниях съезда и Верховного Совета РСФСР у некоторых народных депутатов появились трехцветные бело- сине-красные флажки вместо прежних красных, с синей полосой у древка. Было ясно, что вскоре очередь дойдет и до герба РСФСР. Этот герб легко мог стать объектом критики. На гербе государственная принадлежность выражалась названием государства – "РСФСР". Другим текстом, помещенным на гербе, был призыв: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь". Что же здесь во всем этом было от многовековой истории России, ее традиционных символов?

Я обратил внимание комиссии на то, что у России есть ее геральдический символ, которому 500 лет – двуглавый орел. И не надо быть пророком, чтобы предвидеть, что в ближайшее время будут раздаваться требования восстановления исторической символики. Не лучше ли правительству самому проявить инициативу?

Так я оказался во главе правительственной комиссии по разработке нового герба России. К началу девяносто первого года мы уже собрали группу экспертов – двуглавый орел, надо сказать, принимался многими в штыки. Говорили, что это имперский символ, особенно резко выступали некоторые национальные республики. Но в итоге вариант оставить герб РСФСР довольно быстро отпал, а все варианты новых гербов – а их прислали великое множество, предлагая в качестве геральдических фигур соловьев, лосей, ласточек, кленов были настолько смехотворными, что заводили в тупик. В итоге началась работа по адаптации старого исторического герба.

Работа была кропотливой, мне пришлось организовывать специальную геральдическую комиссию при Государственной архивной службе, которую возглавил опытный геральдист, заместитель директора Эрмитажа Г. В. Вилинбахов. Работа эта завершилась уже после трагических событий в Белом доме в октябре девяносто третьего года, когда новый герб был введен указом президента, а позже указ конституционно был утвержден в 2000 году.

Если вспоминать Октябрь 1993 года, то интересно, ставились ли во время этих переломных для российской истории событий особые задачи Архивному управлению – ведь вопрос о том, как будут помнить происходящее, зависел в том числе от Вас.

Безусловно. Фактически накануне штурма, когда участь Белого дома уже была решена, я написал письмо Борису Ельцину и получил от него полномочия по спасению документов, хранящихся в здании Верховного Совета. Фактически архивисты входили в Белый дом сразу после саперов. Оттуда позже вывозились десятки тонн документов. Это отчасти напоминало то, чем мы занимались на Старой площади в девяносто первом году, с той лишь разницей, что в здании ЦК всё происходило весело, на волне революционного энтузиазма, а в Белом доме, где погибли люди, всё было гораздо сложнее.