сильнее. А сейчас она испытывала именно это всепоглощающее чувство, не оставляющее возможности думать логически.

— Кроме того, я уже вбухал кучу бабла в твое перевоплощение и обучение. Ты еще не заработала и сотой части из того, что я уже на тебя потратил.

Лина задохнулась от возмущения и обиды. На глазах невольно выступили злые слезы. Но крыть ей было нечем. Ведь он сейчас говорил правду. Пусть и делал это грубо и без прикрас, но она была должна ему всюду и столько, что в жизни не расплатится. А еще и это дурацкое ожерелье! Про него она вспомнила вдруг и невольно прижала пальцы к камням, которые сейчас ей показались холодными и неживыми. Все то время, что прошло с его покупки, она продолжала носить его на груди, совершенно забыв об этом. А сейчас эта шикарная драгоценность показалась ей удавкой, что затягивалась все сильнее, того и гляди задушит.

Дрожащими пальцами Лина нащупала застежку на спине, но снять ожерелье ей не позволили. Черты лица Люка как-то вдруг смягчились, на нем проступила досада. Он шагнул к ней и убрал ее руки от шеи, не выпуская из своих.

— Прости, что был так резок, — пробормотал Люк, и в глазах его Лина читала раскаяние. Только вот в ушах продолжали звучать те слова, что произнес он до этого. — Ты разозлила меня… — погладил он ее запястья большими пальцами. Жест этот был Лине хорошо знаком, только вот сейчас он усилил раздражение, вместо того, чтобы успокоить.

— Не трогай меня, — тихо, но с угрозой в голосе попросила она, забирая руки и делая шаг назад. Слишком близко он подошел к ней, вторгся в личное пространство, где ему не было места. — Я хочу расторгнуть соглашение, — упрямо добавила, чувствуя, что сильней этого желания не испытывала еще никогда. Именно в этот момент, когда на улице стояла ночь, Лина хотела оказаться дома, в своей кровати, и забыть о Люке, как о страшном сне.

Его реакция не заставила себя ждать. Только вот повел он себя совсем не так, как предвидела Лина. Вместо того, чтобы продолжить запугивать ее или, на крайний случай, уговаривать передумать, Люк приблизился к ней, и выглядел он при этом угрожающе.

— Значит, ты не хочешь подчиниться по-хорошему? — процедил он сквозь зубы, беря ее за плечи и крепко сжимая. Против воли Лина заглянула в его глаза, а потом уже просто не смогла отвести взгляда. Синева становилась все более яркой и пронзительной. Вскоре Лине казалось, что она струится из глаз Люка, обволакивая ее всю. Голова немного кружилась, но это было даже приятно, как при легком опьянении, не грозящим похмельем. — Ты больше не заикнешься о расторжении соглашения, — издалека донесся до нее голос Люка, на что Лина сразу же кивнула, понимая, что совершенно с этим не согласна, но ничего не в силах поделать. Чужая воля завладела ее разумом и диктовала свои условия. — Ты будешь выполнять все, что я велю, а за это я тебе буду более чем щедро платить. Наши отношения продлятся до тех пор, пока я сам не решу, что пора положить им конец. Завтра вечером ты будешь выглядеть влюбленной в меня и не замечать никого вокруг. Ты все поняла? — Лина снова кивнула. — Теперь иди в свою комнату и ложись спать.

Зрительный контакт прервался. Люк развернул ее спиной к себе и подтолкнул к выходу.

На негнущихся ногах Лина добралась до своей комнаты, опустилась на кровать и какое-то время просто сидела, разглядывая стену. В голове царил туман, и она сама не понимала, о чем думает сейчас. Но постепенно туман рассеивался, и события последних нескольких минут обрели узнаваемые очертания. Только что Люк прибегнул к гипнозу, Лина это отчетливо осознавала. И если раньше он просил, пусть и в приказном тоне, то сегодня изменил тактику. Подействовала ли на нее его воля? Лина прислушалась к себе и не поняла ровным счетом ничего. Она по-прежнему хотела убраться из этого дома и не видеть больше его хозяина никогда, но при этом, предложи ей сейчас уехать и даже подгони к крыльцу машину, она бы не шевельнулась. И это Лина тоже отлично понимала.

Не в силах больше думать ни о чем и ощутив внезапно такую усталость, что буквально валила ее на кровать, она быстренько разделась и нырнула под одеяло. Все, на сегодня с нее хватит, а подумает обо всем она завтра, если, конечно, до утра с ней еще чего-нибудь не приключится.

Утро следующего дня началось с плохого настроения. И даже утренний душ не способствовал его улучшению. Лина так долго стояла под упругими горячими струями, сколько только могла себе позволить, но разве что чувствовала себя немного бодрее, чем в момент пробуждения, но уж точно не веселее. Жизнь не радовала, хоть и била ключом. Хотелось завалиться обратно в постель и пролежать так весь день, накрывшись с головой одеялом, чтоб только не видеть никого и не слышать. А еще лучше оказаться сейчас дома. С каким бы удовольствием она приготовила завтрак Егорке, проводила бы его в школу, навестила бы маму в больнице… Обычная жизнь простого человека, которой ее лишили. И винить некого, кроме самой себя, Лина это отлично понимала. Никто ее не заставлял подписывать соглашение. Но все это случилось, обратного пути ей никто не даст, пока не сыграет роль до конца, а значит, как-то нужно научиться с этим жить.

Когда она уже полностью собралась и готовилась спуститься в столовую, настраиваясь на встречу с тем, кого меньше всего хотела сейчас видеть, в комнату вошла Вероника и доложила:

— Лукреций Альметьевич просил передать, что отменил на сегодня все ваши занятия. Он просил вас управиться со всеми делами до четырех часов. К этому времени подъедет ваш личный стилист, чтобы подготовить вас к вечеру. Машина будет ждать вас в семь.

Все это она произнесла так четко, словно репетировала речь долгое время, чтобы та отлетала от зубов. Лина невольно поморщилась. Какое же всё в этом доме и все служащие Люка неживое, словно искусственное. Муштра тут виновата или гипноз, без разницы. Но неужели он сам не чувствует, как не хватает ему обычных человеческих эмоций? Вот взять хотя бы Веронику. Всегда предельно вежливая, немногословная… Да она ни разу при Лине не улыбнулась! Как робот выполняет свою работу. Или Валера — водитель, ей даже голос его доводилось слышать всего пару раз. И такие тут все, не считая