справа - полка с книгами и, как ни странно, детскими мягкими игрушками: двумя разноцветными кудлатыми псами и длинноухим серым зайцем - хозяин комнаты нежно, как к святыням, относился ко всему, что связывало его с детством, и даже шутки друзей на этот счет его не смущали.

Дверь легко поддалась нажиму, и, открыв ее, я оказалась внутри. Сердце разволновалось, разухалось в груди, требуя покинуть чужой дом и убраться на улицу, не оставляя следов, но интуиция молчала. Чтобы успокоить трусливую мышцу, я скользнула направо, в ванную.

Свет зажегся автоматически, и я сразу встретилась взглядом с собственным отражением в небольшом настенном зеркале. Девушка мечты... Роковая женщина... Гм, точно нет.

Но и не загнанный заяц!

Спокойно. Возможно, это не самое умное решение, но оно хотя бы естественное.

Я разделась, умылась и попыталась найти в себе хоть крошечное желание кого-нибудь убить. Не нашла. Все же интересно, какое оно - безумие? Может быть, оно уже наступило, и мне лишь кажется, что я, ухмыляясь, пялюсь на себя в зеркало, а на самом деле уже задушила и папу, и Давида?

Может, я уже умерла?

Значит, впереди вечность.

Уже через мгновение первоначальный план полетел к чертям. Выключив свет и выйдя из ванной, я уткнулась носом в голую грудь хозяина.

Надо же: он проснулся от движения в комнате, но стеснялся войти в свою же ванную, пока я там была. Это так на него похоже...

Я подняла голову.

- Прости за вторжение.

На меня смотрели мраморно-серые глаза, полные удивления, восторга и страха. Я прижалась к тренированному торсу и провела здоровой ладонью вдоль груди. По атласной, восхищавшей меня когда-то коже прокатилась дрожь.

- Не бойся. Ничего "они" тебе не сделают.

Этого сомнительного обещания оказалось достаточно: страх, вытесненный желанием, исчез. Я взлетела в его руках, а в следующий миг оказалась в постели, пахнущей спящим мужчиной. Горячее сбивчивое дыхание, лихорадочно блестящие глаза и алчные руки, на кончиках пальцев которых сконцентрировались и смешались вся нежность и вся страсть мира, губы, утратившие мягкость, ставшие сильными и чуткими - всё это вырвало меня из реальности. Память о пережитых за вечер катастрофах стерлась, хлынувшие в кровь гормоны превратили их в незначительные мелочи.

Он до сих пор оставался девственником. Это открытие меня сначала раздосадовало, потому что, выстраивая план, я рассчитывала на то, что сексуальный ликбез им уже пройден, но потом, вспомнив Микаэля, которого уже со зла прозвала "вездесущим-везде сующим", почувствовала уважение.

Пришлось вспомнить теорию, попросить его лечь на спину и взять всё в свои руки. Точнее, руку... Навык обезболивания не пригодился: то ли гормоны, то ли злорадство в адрес Микаэля сделали разрывание терпимым, а раскрывшаяся от наступившей эйфории "тишина" моего избранника сотрясла взрывом мою собственную, перекрыв жгуче-саднящее ощущение. Проникнув внутрь, он сильно прижал меня к себе, перевернул, и, уже сверху, стал двигаться уверенно и осторожно, с каждым толчком ускоряясь.

"Лора!" - раздался вопль Микаэля.

Я открыла глаза и подумала о нем, глядя на сосредоточенно-страстное, в капельках пота, лицо Игоря - он тоже должен его увидеть. И оборвала мысленную связь, чтобы не мешала.

Зато честно...

- Лора! - простонал Игорь, сделал еще один толчок и остановился.

Этот, последний, эмоциональный взрыв он со мной не разделил. Видимо, сексуальное удовольствие - явление по-настоящему интимное, его невозможно испытать вместе с другим человеком, а только за себя. Я же не почувствовала ничего такого, что заставило бы издать стон. Хотя это все равно было круто, и мягкое покалывание внутри до сих пор кажется приятным.

Я высвободилась. Игорь, рухнув рядом, зарылся лицом в подушку.

Короткая летняя ночь закончилась, в комнате стало светлее. Я села, сразу ощутив, как изнутри вытекло что-то горячее, быстро поднялась и вошла в ванную.

Кровь. Классика.

Игорь вновь не потревожил меня, дождавшись, пока я оденусь и выйду. Вернувшись в комнату, я застала его в постели, выразительно изучавшим маленькое красное пятно.

- Что? - не поняв пантомимы, спросила я.

- Вторжение?

Я села на пол возле кровати, чтобы рассмотреть его лицо, и повторила:

- Прости. Сам застираешь или помочь?

Вместо ответа он накрыл пятно ладонью.