заструилась по всему телу разнося силу, обостряя восприятие, подгоняя не хуже сильного попутного ветра. Топот подкованных копыт и мощный рев двухсот глоток нарастающий сзади – подхватил и понес вперед неудержимой волной.
Из-за невысокой засеки ощетинившейся заостренными кольями сыпанули стрелы. Стальные наконечники зазвенели о латы, несколько лошадей с пробитой грудью полетели кувырком, давя и сбрасывая седоков. Но это была капля в моря. Кто-то прямо с галопа преодолел шипастый барьер, следующий за ним – не смог. Распоров живот, конь с диким ржанием забился в агонии, не в силах двинуться ни назад ни вперед. Салливан не стал так рисковать. Дав нескольким рыцарям себя обогнать, резко нырнул вправо. Перескочив через неглубокую канаву и продравшись через кустарник – напал на лучников с фланга. Не замедляя движения широким взмахом снес голову пузатому десятнику с короткой пикой. Наехал конем на группу стрелков, давя и рассеивая. По его следам, уже следовали другие, проламывая в густой лещине все более широкую просеку, рубя и коля во все стороны. Видя, что их обошли, бойцы лиги кинулись наутек. Бросая оружие и удирая в лес с прытью здорового зайца. Салливан приложил мечущегося между конями лупоглазого типа мечом по плоскому, кожаному шлему. Бил плашмя, только что бы свалить. И как оказалось – не зря. Живых врагов поблизости больше не было. Остановив собравшихся было в погоню, Салливан жестом приказал связать оглушенного и закинуть поперек седла. Он видел, куда сбежали остальные. За близким поворотом дороги белели свежими спилами толстые бревна, вкопанные и скрепленные между собой, они образовывали серьезную стену в два человеческих роста высотой. За стеной виднелась еще более высокая смотровая башня. Между остроконечными бревнами мелькали люди. Много людей. На земле вокруг тоже хватало трупов. Около двух десятков изрубленных солдат лиги… и трое небесных. Только что взятая баррикада была передовым постом, призванным лишь оповестить о нападении. Настоящие укрепления располагались дальше. И Салливан был уверен, что их не удастся так просто обойти.
– Назад. Возвращаемся! – резким голосом скомандовал он. Вокруг изредка падали стрелы, посылаемые укрытыми за стеной бойцами. Подняв жеребца на дыбы, Салливан заставил его заплясать, молотя в воздухе передними копытами. Пронзительно звякнув о его крепкий набедренник, дрожа и кувыркаясь в воздухе, в сторону отлетела длинная стрела. Рыцарь коротко фыркнул, передумал красоваться и развернув коня направился прочь. Не слишком торопясь, что бы не потерять лица, но и не задерживаясь, что бы не лишиться чего-то поважнее. Он выполнил поставленную задачу, даже захватил пленного, но удовлетворения не чувствовал. Знал, скоро предстоит попотеть.
Именно так и выразился лорд Фрейзер, когда выслушал доклады командиров вернувшихся отрядов. На всех трех дорогах обнаружилось примерно одно и то же. С той лишь разницей, что на одину из групп напали с фланга, немного не доезжая до баррикад, ударив сильно и неожиданно. Пятьдесят два рыцаря пали, еще двенадцать были тяжело ранены. Путем нехитрых рассуждений, основывающихся, как сформулировал стареющий рыцарь, на богатом жизненном опыте, было решено ударить в самое неожиданное место. То есть пройти через участок наименее подходящий для атаки кавалерии.
– Я слышал, – робко начал Остин, – что пойдем через яры, верно? – он сидел на бревне, глядя на шевелящиеся языки оранжевого пламени и пытался отгрызть кусок от пересушенного ломтя вяленой конины.
– Верно, – Салливан положил темно-бурый ломоть на бревно и надавив ножом отрезал себе узкую полоску. Его зубы были уже не так хороши, что бы просто отгрызать сушеное, почти деревянное мясо. – Говори, чего хотел… А то мнешься как… в общем – говори.
Молодой рыцарь отхлебнул воды из бурдюка. Слегка поморщился. Кожаный бурдюк наполнили два дня назад, у ручья с сожженным мостом, с тех пор приличного источника не попадалось. А пить воду из многочисленных окрестных болотец, как лошади, он брезговал. Знал, что кипяченую и отфильтрованную углем – можно, но все равно брезговал.
– Говорят, что война пешая и конная – две разных войны… – Остин вопросительно посмотрел на старшего товарища, но видя, что тот спокойно и сосредоточенно режет себе очередную полоску конины – продолжил. – Говорят – надо все тяжелое скинуть, налегке идти. Мол, пешком умучаешься, если в доспехе. Но как скинуть то? – мимо прошла пара рыцарей, негромко о чем-то беседуя. Пока они не скрылись в темноте, Остин старательно изображал уверенность, спокойствие и даже скуку. – Так что? – он снова заговорил живо, с нескрываемым любопытством и нотками тревоги в голосе. – Может прям в рубахе в бой? Или вообще голышом?
– Хм… А к чему передергивать? – наконец отреагировал Салливан. – Я ж и так слушаю. А к тому, о чем ты на самом деле спросил – настоящей, полевой пехотной бойни ты не увидишь. По крайней мере – не завтра. Хотя бы потому, что не будет поля. То есть удушающей толчеи, парализующих объятий толпы, ломающей ребра давки – не будет тоже, – он улыбнулся, поглаживая свои усы, наблюдая за реакцией юноши. – Но хватит других прелестей. По факту – прелестей штурма. Валящиеся на голову болты, стрелы и камни, а время от времени и товарищи, льющиеся кипяток и смола, да еще много чего… Малоприятного. Укрепления, нагороженные лигой, надо будет взять с наскоку. Не задерживаясь слишком долго, что бы не подоспела подмога. Все будет быстро. Мы либо опрокинем их, порубим кого достанем, откроем путь нашим конным, довольные и веселые попрыгаем в седла и поскачем следом… Либо – наше дерзкое, сумбурное нападение закончится ничем.
– То есть?
– То есть война – это по большей части собрание глупых ошибок, – Салливан говорил совершенно спокойно, не хмурясь, не повышая голоса. Просто констатируя данность. – Ошибаемся мы, ошибаются наши враги, да и прочие, пытающиеся что-то выгадать на этой драке – ошибаются тоже. Вопрос в том, чьи просчеты окажутся фатальными, – рыцарь задумчиво крутил в руках небольшой кожаный кисет. – Завтра и увидим. Как можно ближе подберемся верхом, но сражаться будем пешими. Так что действительно не навешивай на себя слишком много. Овраги там глубокие, склоны скользкие… Наплечники, нагрудник, шлем – и хватит пожалуй. Все же побольше, чем при форсировании Севенны, верно? И не вешай нос, люди смотрят. Тебе уготована серьезная
