спят, а уже стояли друг от друга на приличном расстоянии и поспешно поправляли одежды. Подозреваю, что подобным глупым образом чувствовали себя родители, застигнутые маленьким ребенком за нетривиальным занятием. Помятый, взлохмаченный подмастерье таращился на нас из дверного проема и выглядел так, как будто собирался заплакать.
– Вы что же… – Он кашлянул. – Вы на столе…
– Пьем кофе, – с лихорадочно горящими щеками попыталась откреститься я от страшного греха прелюбодеяния. И Этан немедленно дернул подол моего красноречиво задравшегося платья.
– Знаете, я передумала пить кофе на ночь, – ретировалась я из кухни. – Пойду лучше спать. День был такой длинный. И вставать завтра рано.
Ирвин подвинулся в дверях. Когда я пересекала торговый зал, то услышала его возмущенный голос:
– Я же готовлю на этом столе! Теперь буду капусту шинковать и представлять…
– Держи воображение в узде! – отрезал Этан. – Иначе уволю.
Глава 8
Ярмарка тщеславия
Утро выдалось ясное, в окна заглядывало солнце. Воздух в лавке привычно и умиротворенно пах пряностями. А Ирвин в кухне беспрерывно брюзжал на плотника и грохотал тяжелой посудой, видимо, пытаясь заменить ругательства шумом. Я никогда не разделяла мнения, что подслушивать нехорошо и по старой репортерской привычке притаилась.
– Вы хотя бы представляете, что она сделает, когда узнает? – выговаривал подмастерье Этану. – Вы должны рассказать. Особенно после того, чему я стал свидетелем…
– Ирвин? – сдержанно перебил наставник.
– Простите, – опомнился тот, но снова забранился, как престарелая тетушка: – У госпожи Алексы ужасный нрав. Она взбесится и достанет топор! К слову, надо топор куда-нибудь припрятать…
Достану топор?! Разговор было пора заканчивать, пока меня не записали в черные вдовы или в серийные убийцы. Больше не прячась, я направилась к кухне. Услыхав стук каблуков, переговорщики вмиг примолкли. Войдя, я окинула мужчин цепким взглядом и догадалась, что у Ирвина, мучимого похмельем, утро точно добрым не было.
– Вы сегодня рано поднялись, господа. Лесной эльф, как самочувствие?
Стараясь на меня не смотреть, Ирвин буркнул в ответ нечто неразборчивое.
– Видимо, не очень, – делано вздохнула я.
Пока подмастерье, строя из себя оскорбленную невинность, выразительно отвернулся к раковине, Этан перехватил меня за руку и нежно прижался губами к внутренней стороне запястья, словно пожелав доброго утра.
– Вы со Стефани сегодня собираетесь в Вайтберри? – спросил он.
– Да, надо подготовиться к завтрашнему открытию. Переночуем на постоялом дворе. Жаль, что ты не можешь дать нам Ирвин.
Подмастерье выронил в раковину намыленную чашку, ругнулся сквозь зубы. Закрутив кран, он встряхнул руки и буркнул:
– Я, пожалуй, пойду. Соберу вещи, господин Этан.
Когда Ирвин вышел, то я без обиняков спросила, давая понять, что подслушала разговор:
– Он требовал, чтобы ты признался, что на самом деле не плотник?
Мужчина подавился кофе. С легкой полуулыбкой я поставила перед ним стакан с водой.
– Госпожа Алекса, подвода приехала! Пора грузиться! – позвал подмастерье из торгового зала.
– Пойду, – коротко улыбнулась я.
– Алекса, постой! – позвал меня Этан. Я оглянулась. Его губы были крепко сжаты, как будто он хотел что-то сказать, но не мог подобрать слов.
– Что? – подогнала я, удивляясь нехарактерной нерешительности.
– Удачи на ярмарке…
С местом повезло, если учесть, что досталось оно мне совершенно случайно. Маленькая деревянная палатка напоминала кукольный домик с остроконечной крышей. Прилавок смотрел на широкий проход. Мы со Стаффи, переругавшись, как жены сапожников, привесили на крюк вывеску «Пряная штучка», и теперь лавчонка получила название.
Весь день трудились, как пчелки, готовясь встретить покупателей. Расставили баночки со специями, выстроили ряды красиво упакованных коробок с
