накладывать закуски в тарелку с золотистой каемкой. Креветки в хрустящем тесте, канапе с желтым сыром и виноградом, тарталетки с воздушным муссом из крабового мяса и какой-то зеленью. Зелень я не любила, но пальцами ковырять постеснялась.

– А где горячее? – недовольно пробормотала Стаффи, оглядывая стол с холодными закусками.

– Позже банкет будет.

Подружка положила на тарелку кубик белого сыра с синеватыми прожилками плесени и вздохнула:

– Наш лесной эльф любит сыр с плесенью. Жаль, он не здесь.

– Да, но его дух незримо витает вокруг нас, – с иронией заметила я.

В холле происходило неясное движение, и народ вдруг уважительно примолк. В разбавленной жидкими шепотками, нестройной тишине заговорил голос, отчего-то ужасно напоминавший голос подмастерья:

– Добрый вечер, дамы и господа! Мы рады приветствовать вас на ежегодном званом ужине в торговом Доме Роберта Палмера. Ни в чем себе не отказывайте, веселитесь. Хозяин вечера скоро выйдет вас поприветствовать.

– Слушай, Стаффи, ты за эти два дня так часто поминала Ирвина, что мне уже его голос слышится. Спорим, что он задыхается от икоты…

– Алекса, – перебила меня подруга, толкая локтем в бок, – посмотри сюда.

– Куда? – не поняла я и обернулась.

Взгляд тут же остановился на портрете, спрятанном в нише, а потому не сразу бросавшемся в глаза. Со стены, затянутой в дорогую светлую ткань без рисунка, на нас смотрел Этан. Табличка не оставляла никакого пространства для воображения и четко объясняла: «Основатель торгового Дома Роберт Э. Палмер». Он выглядел серьезным и высокомерным. Не верилось, что в жизни властный человек с портрета сквернословил, как последний грузчик, умел починить холодильную кладовую и целовался так, что у меня сносило крышу.

– Проклятье! Я запрыгнула в постель к Маринованному Огурцу!

– И тебе понравилось, – поддакнула Стаффи, давая понять, что от потрясения я озвучила мысль вслух.

Тут сквозь арочный проем я заметила Роберта Палмера собственной персоной. Вернее, узнала мощную фигуру, подчеркнутую отлично сидящим костюмом. С бокалом в руке он что-то нашептывал на ухо мадам с рыжим волосами, украшенными блестящей побрякушкой. Я моментально узнала певицу Эллионору Лайт, приму столичного театра оперетты.

– Ты смотри, на открытие ярмарки приехать побрезговала, а на креветки с шампанским явилась, как миленькая, – фыркнула Стаффи. – тебе не стоит скандалить на публике, так что хочешь, я сама выдеру ей рыжие лохмы?

– Не лишай меня удовольствия, – процедила я и опрокинула в себя остатки шампанского, позволив на одну сладостную секунду представить, как накидываюсь на столичную гостью и выдираю из выращенных с помощью магии волос блестящую заколку.

Вдруг к парочке сквозь толпу пробрался высокий отлично одетый молодой мужчина. С улыбкой он отвесил поклон певичке, и звон наших со Стаффи челюстей, упавших не пол, не рассыпался по всему залу только потому, что вокруг звучали громкие разговоры. Глядя на Ирвина, я пыталась справиться с жесточайшим когнитивным диссонансом. Было практически невозможно соотнести нашего странного подмастерье в костюме лесного эльфа, вопящего незабвенное: «Где наша вывеска, братья?» или взлохмаченного парня в пижаме, облизывающего перепачканные куриным соком пальцы в кухне «Пряной штучки», и этого уверенного в себе подручного магната.

– Забудь про певичку, – процедила Стаффи и сделала большой глоток шампанского. – Сегодня я уже сохранила жизнь одной паршивой овце, но больше такой ошибки не повторю! Этого точно грохну бутылкой с вином!

Словно почувствовав флюиды гнева, исходящие от закадычной подруги, Ирвин глянул в нашу сторону, и мы, не сговариваясь, повернулись спинами. Судя по гримасе воительницы, она разделала мое недоумение, какого дьявола мы прячемся.

– Пойдем отсюда, – предложила я. – Отметим успех на постоялом дворе.

Надеюсь, она решила, что у меня истерично-истонченный голос не от желания разразиться обиженными слезами, а от крабового мусса вставшего поперек горла.

– Правильно, убьем их дома, – воинственно кивнула Стаффи. – Прикопаем в саду и засыплем перцем с солью, чтобы не вставали по ночам. Упыри!

– Дома? – изогнула я бровь. – ты думаешь, я пущу в наш дом идейного врага? Завтра же поменяю охранное заклятье, чтобы он не смог подойти к лавке ближе, чем на десять ярдов!

Путь к главному входу был перекрыт гадским гадом с подручным и голосистой певичкой, так что мы двинулись в противоположном направлении, намереваясь выйти через банкетный зал в кухню, а потом через черный вход на улицу. Видимо, это была репортерская карма, что, войдя на званый вечер через парадные двери, я все равно покидала праздник окольным путем.

Нам почти удалось уйти незамеченными, но дорогу преградила мужская фигура во фраке с бабочкой. Я подняла голову и обнаружила королевского закупщика.

– Госпожа Колфилд! – обрадовано улыбался он.