– Эм… – почувствовала я себя бвжйидв полной дурой.

– Не знаю, как ты дохренач… додракоширачилась до растворимой лапши, но сейчас я тебе расскажу два главных секрета вкусной еды. – Он смачно приправил кушанье. – Первый: горячее сырым не бывает. И второй: если в сырое, но горячее, добавить соли и перца, то оно сойдет за приличную еду.

И у меня в голове взорвался настоящий фейерверк. Кажется, свет от озарения даже сверкнул в глазах.

– Что ты сказал? – быстро пробормотала я. – «Дракоширак»?

– Я такого не говорил, – от греха подальше принялся отпираться плотник.

– «Дракоширак»! Приготовь обед за три минуты – просто добавь кипятка! Божечки, теперь я знаю, что мы будем дегустировать на ярмарке!

На радостях я едва не захлопала в ладоши, а потом нагнулась, от всей души обняла Этана и звонко поцеловала в колючую, но все еще пахнущую хвойным лосьоном щеку. На две секунды мы оба изумлено замерли. Приходя в чувство, я отпрянула, но Этан крепко схватил меня за руку. В замешательстве я вытаращилась на него, уже не понимая, от чего сконфужена больше: от собственного порыва или оттого, что сосед снова повел себя несколько не по- соседски.

– Слушай, Алекса, – произнес он с мягкой интонацией, – зачем тебе парень, который думает пузом, а не головой? Он действительно тебе так сильно нравится?

И тут интимную обстановку кухни взорвал непотребный грохот в закрытую дверь лавки. Сосед моментально меня отпустил, как будто мы не просто за руки держались, а хотели заняться чем-то плохим (или же очень хорошим, с какой стороны поглядеть). Почти уверенная, что «сладкая парочка» надралась в трактире и потеряла ключи, я вышла в торговый зал и с изумлением обнаружила по другую сторону витрины ?реда в колючем одеяле, накинутом на плечи, и в больничных тапках на босу ногу.

Едва я раскрыла дверь, чтобы впустить мужчину в тепло, как он простучал зубами:

– Мне надо заплатить извозчику.

На улице действительно стоял наемный экипаж.

– Ладно, – опешила я и вытащила из кармана несколько пенни. – Этого будет достаточно?

– Хватит, – отозвался Фред и мелкой рысцой поскакал обратно к кебу. Наконец он вернулся и, дрожа от холода, пояснил: – Я сбежал из лечебницы.

– В робе и больничных тапочках? – недоверчиво протянула я, когда заметила под одеялом мелькавшую полосатую пижаму.

– Я не нашел своего пальто, и уличный туфель был только один, – пояснил он.

– А почему ты сбежал ко мне?

– Ты принесла снадобья, а потом ушла с таким лицом, как будто не планировала возвращаться. Я мучился весь день… – бормотал он с синими от холода губами. – И знаешь, что я понял?

– Что напрасно ел мясо на жесткой диете?

– Что я, кажется, влюбляюсь в тебя, Александра Колфилд.

Мгновением позже он отбросил одеяло и крепко прижал меня к груди. Совершенно ошарашенная, я со скрипом повернула голову, потому как совершенно не могла дышать, и заметила в дверях кухни Этана. В его лице читалось искреннее, невыносимое разочарование. Я сама не понимала, какого демона стояла посреди торгового зала и позволяла себя обнимать парню с холодными, влажными руками, который думал не головой, а пузом. Но, главное, на самом деле, он совершенно мне не нравился. Прямо как цикорий с кардамоном.

Фреда пришлось возвращать в лечебницу. Уложила его в кровать, точно малого ребенка, накрыла одеялом. Судя по тому, что беглец начал кашлять, он подхватил лихорадку.

– Подумай над ответом, – попросил бледный как смерть, красавчик.

Мне следовало еще в кебе, когда в ледяном салоне стояло столь же ледяное молчание, прямо сказать, что вряд ли у нас что-нибудь выйдет, но отчего-то не повернулся язык.

– Хорошо, – пообещала я и тут же разозлилась на собственную мягкотелость. – Больше не сбегай!

– Меня утром выписывают, – напомнил он. – Я загляну к тебе.

В лавку вернулась уже затемно, изрядно потратившись на извозчиков. Стаффи с Ирвином еще не появились, и из мстительности я подумывала запереть дверь на засов, чтобы гуляки остались ночевать на улице. Не зная способа, как унять клокотавший внутри гнев на саму себя, я принялась отдраивать кухню. В самый разгар генеральной уборки со второго этажа спустился мрачный и хмурый, как туча, Этан. Прислонившись к кухонному прилавку и сложив руки на груди, он следил за тем, как я терла щеткой раковину. Мощная широкоплечая фигура в темных одеждах подавляла.

– Что? – буркнула я.

– Решила принять?

– Не лезь в мои дела! – огрызнулась я и вдруг сорвалась: – Ничего я не решала! Он влетел в лавку, как оглашенный, бросился обниматься. Я смутилась.