- Пиши-пиши, - едко ответил Ладимир. - Ты про нас еще много напишешь.

Глаза Лесьяра снова потемнели и будто стали незрячими.

- О холоде ночном отдельная песнь станет.

Ладимир чуть заметно улыбнулся.

- Да только одна, - оборвал улыбку Лесьяр.

Глаза молодого колдуна вмиг стали неподвижными, как застыли. Может, старик что страшное сказал? Да только я ж не знаю, не пойму.

- Идемте, - приказал Велимир.

Племянник неохотно послушался его. Казалось, несказанное так и застыло на губах его.

- А кто такой Лесьяр? - крепко держа за поводье Мирку, я шла рядом с Велимиром. Осьмуша плелся позади, а Ладимир ни слова не проронил как вышли из Дома Предсказаний.

- Лесьяр - вещун. Уже много лет как его Хранителем поставили.

- А что за книга у него такая? - не унималась я.

- Хранитель должен летопись вести. Все, что видит, знает, помнит.

- Он записывает собственные предсказания?

Велимир кивнул.

- Ему хватит лишь взгляда, чтоб навечно знать о человеке. Потому он никогда и не покидает Дома Предсказаний.

Опустила глаза на настил из досок, по которому мы шли.

- Жаль его, - проговорила.

- Отчего же жаль? - не на шутку удивился Велимир.

- С ума можно сойти ежели про каждого встречного знать.

- Не за что его жалеть, - донесся голос Ладимир. Я оглянулась. - Великий дар - великая ответственность.

- Что же тут великого? Это мучение - света белого не видеть.

Я остановилась и подождала, пока колдун поравняется со мной.

- Это большая удача, Вёльма. Владеть такой силой, значит, иметь власть.

- Власть, которая тебя же губит? - повысила голос я.

Ладимир остановился, долгим взглядом посмотрел на меня.

- Власть видеть дальше, чем остальные, - тихо проговорил он. - Власть знать.

- Зачем?

Он усмехнулся:

- Тебе разве понять? Ты вон и себя-то не знаешь...

Я только открыла рот, чтоб ответить да не успела. Чья-то ловкая рука сорвала с моего пояса кошелек.

Я вскрикнула, резко обернулась. Мальчишка-оборванец, расталкивая толпу, бежал прочь.

- Стой, паршивец!

Со всех ног я бросилась за ним.

Народу было немерено. Я, как могла, бежала вслед за мальчишкой-вором. Его светлая макушка мелькала меж пестрых нарядов горожан.

- Етить твою налево! - заорал мужик в красной рубахе, из рук которого я выбила корзину. - Ах ты ж, темное отродье! Да чтоб тебе...

Что бы мне, я уже не слышала.

- Караул! Убивают!

Баба в желтом сарафане схватилась за сердце и повалилась на свою товарку. Я оттолкнула ту с дороги и за моей спиной заголосили уже обе.

- Стой, упырь тебя за ногу! - кричала я.

- Вёльма! Вёльма, остановись! - голос Ладимира звучал откуда-то издали.

Я не слушала.

- Простился я с своей зазнобой... Ах ты, злыдня поганая!

Лихо поскользнувшись на тарелке, куда уличный гусляр собирал свой заработок, я едва не свалилась с ног. Монеты раскатились в стороны. двое нищих сцепились меж собой, стараясь собрать как можно больше.

Тем временем мальчишка свернул в грязный темный переулок.

Догнать его два счета не составило бы мне труда, коль не платье. И как только бабы ходят в них? Ни побежать, ни прыгнуть. Так и мешается под ногами.

Босой воришка подскочил, ойкнул, поранив ногу об острый камень. Я прибавила ходу и вмиг оказалась возле него. Но гаденыш успел ускользнуть.