— Погодите, — заторможенно сказала я. Восемьдесят три кило органики и заклинания четвертого класса сложности, традиционно применяемые для внутричерепных манипуляций, вместе складывались в какую-то совсем уж безрадостную картину. — У вас что, человека сперли и под заклинанием анестезии держат?!

Ирейец, не отрывая взгляда от дороги, открыл бардачок в подлокотнике и выложил мне на колени полиэтиленовый пакетик с холодным пирожком.

Если ирейец надеялся, что я вытру пыль в бардачке и положу пирожок обратно, то здорово разочаровался. А вот если рассчитывал, что я заткнусь и займусь делом, то однозначно заслужил медаль за догадливость. Пропущенный ужин, сон и перекус подействовали на меня весьма предсказуемо: я мгновенно слопала подачку и завозилась на сиденье, устраиваясь поудобнее. От моего дома до «Севера» было полчаса лету, и я еще вполне могла вздремнуть… если, конечно, удастся выбить из головы мысль о том, что несчастная скрюченная жертва неправильной анестезии, которую мне нужно отыскать, может вообще где-нибудь в космосе болтаться. И даже не факт, что живьем: температура в двигательном отсеке «ласточки» отлично располагает к воспалению легких, а своевременно пожаловаться на дурное самочувствие в таком положении весьма затруднительно.

Последняя мысль меня добила. Сна уже не было ни в одном глазу, и я снова повернулась к водителю.

— Вкусно, — запоздало похвалила я сгинувший пирожок. — Домашний?

И тут же поняла, что нормальной беседы на эту тему не получится.

— Нет, — коротко ответил Рино и, похоже, задумался о женщине, которая могла бы печь ему домашние пирожки: уж очень характерное выражение лица — кипучая смесь нежности, гордости и досады. Обсуждать свою жену он явно не собирался, да и я предпочла без перехода сменить тему на более насущную:

— А как вы собираетесь отличать, на что у меня будет аллергическая реакция — на усиленный заклинанием движок или зачарованного человека?

— Никак, — честно признался Рино. — Будем прочесывать все, на что вы начихаете.

Формулировка меня умилила, но печальной сути фразы не поменяла. Кажется, я погорячилась, когда решила, что одной упаковки антигистаминных таблеток мне хватит за глаза! Вопрос о том, как они намереваются прочесывать все иринейские корабли, которые большей частью принадлежат частным лицам или компаниям, наверное, задавать не стоило — но уж очень хотелось.

— У нас есть полномочия, — скупо просветил ирейец, едва я открыла рот.

— А у меня — нет, — прямолинейно напомнила я.

— Вам они и не потребуются, — пожал плечами Рино. — Никто не потащит вас в пропитанный магией звездолет.

Я успокоилась и, кивнув, отвернулась. Меня молчание не напрягало, а ирейец определенно не хотел лишний раз распространяться про предстоящее дело, хоть и чувствовалось, что обычно он гораздо болтливее и сейчас его прямо-таки распирают новые впечатления и идеи. Но Рино стоически держал язык за зубами, а я не стала навязываться, отвлеченно уставившись на пролетающий мимо пейзаж.

Старая трасса петляла среди густых зарослей осоки, будто выискивая местечко посуше. Ирейец, похоже, основательно превышал скорость, потому что на поворотах казалось, что сейчас мы нырнем капотом в кювет — и нам очень повезет, если конкретно там не окажется бочага. Насыпь давно не подновляли, и края антигравитационного дорожного покрытия терялись в болотной траве, упорно лезущей во все стороны, — и от превышения еще и высоты водителя явно удерживали только опасения вылететь за границу безопасности, где автофлакс точно хлопнется на колеса.

На полчаса сна в дороге рассчитывать уже не приходилось.

Погодите-ка!

— А если настоящая «ласточка» прибыла раньше срока? — подскочила я на сиденье.

— Ее капитан связывался с космопортом, — неохотно напомнил Рино и тут же притормозил, слепо уставившись перед собой. — А вот если его судно тоже было обманкой… о, все пепельные бури и их отродья, а ведь она могла!..

В следующее мгновение ускорением меня буквально впечатало в спинку сиденья: ирейец резко замолчал на середине фразы и взял настолько бодрый старт, что я невольно пожалела об отсутствии дополнительных страховочных ремней.