В космопорте дежурила третья бригада. Их начальник смены к дисциплине относился куда суровее, нежели господин Брингейль или госпожа Райан (вероятно, потому-то их и выгнали на работу, пока тут трутся ребята из спецкорпуса), и на входе нас даже заставили пройти через металлоискатель. Мой спутник сыграл на темно-серой рамке затейливую мелодию, но выкладывать потенциально опасные предметы в соответствующее углубление поленился, вместо содержимого своих карманов предъявив охраннику широкую бронзовую бляху с гербом Безымянной династии.

Мы со стражником уставили на нее с одинаковым подозрением и шоком.

Для агента ирейского Ордена Королевы Рино был молод. Для агента Ордена Королевы, высланного с такими полномочиями на другую планету — считай, получившего полную свободу действий, — молод просто бессовестно. Кроме того, герб на предъявленной бляхе означал, что дело, которое расследует Рино, непосредственно связано с обеспечением безопасности представителей правящей семьи Ирейи.

Кого у них могли похитить, что на поиски бросился не только агент Ордена Королевы, но и двое из спецкорпуса Иринеи?

И во что, черт побери, я ввязалась?!

Рино обернулся, убедился в произведенном эффекте и кивком указал на коридор, ведущий к посадочному рукаву. Заговорил он, только когда мы отошли от охранника подальше, и то вполголоса:

— Похищен не Его Величество и даже не один из Их Высочеств, но если история получит огласку, скучать не придется никому, — доверительно сообщил он, — включая самих журналистов. Я очень надеюсь на вашу сознательность, госпожа Кэнвилл.

«Тогда дело плохо», — обреченно подумала я, но покорно кивнула и потопала в планетолет.

У Гейла, как выяснилось, был по-армейски четкий план, в котором определялась последовательность осмотра космопортов, строго выверялось время на перелеты и на обыск каждого в зависимости от размеров и плотности пассажиропотока плюс еще час на форс-мажор. Согласно сему ужасающему детищу спецкорпусной бюрократии, мы должны были управиться за трое суток максимум, но столкновения с реальностью план предсказуемо не выдержал.

Первым по списку шел «Восток», поскольку был ближе всего и прибытие «ласточки» ожидалось именно там. Уже во время перелета выяснилось, что в план следовало включить обязательные четверть часа на приведение в порядок Рино: доблестного агента Ордена Королевы знатно укачало, и в космопорт он прибыл нежно-зеленым и крайне несчастным.

— Я предлагал пустить меня за пульт, — справедливости ради заметил он, с облегчением отдыхиваясь на сходнях. — Когда я сам веду, меня не укачивает.

Гейл возвышался над ним молчаливым памятником попранной дисциплине.

— У тебя нет международной лицензии, — напомнил Таррет.

Рино выдал непереводимую тираду на родном языке и махнул рукой. Ирейского из нас троих не знал никто, но все как-то догадались, что королевский агент к международному лицензированию полетов относится крайне скептически и с удовольствием ограничился бы лицензией локальной, но исправлять что-либо было уже поздно.

Я чувствовала себя немногим лучше. Бесчестно съеденный пирожок, под которым следовало бы протереть пыль, внезапно возмутился моей невоспитанности и возжелал вернуться к прежнему владельцу. Я подозревала, что теперь-то тот будет не слишком рад его видеть, и стоически держалась, но небольшой передышке все равно искренне обрадовалась.

А потом начался ад.

Для начала мой организм счел вполне уместным начихать на начальника смены космопорта, явившегося лично встретить бляхоносных гостей. Рино тут же сделал на него стойку: по его поведению чувствовалось, что на Ирейе к повсеместному распространению магии пока не привыкли. Таррет мигом снял с перепуганного служаки все подозрения, просто поинтересовавшись, не посещал ли тот недавно целителей, и получив утвердительный ответ.

Начальник смены, тем не менее, предпочел держаться от нас подальше и быстро организовал нам четырехместный казенный автофлакс для перемещения по космопорту, дав добро на осмотр кораблей и задержание всех плановых вылетов. Я представила, какого мнения о нас тысячи людей, застрявших в своих звездолетах, и забилась в дальний угол нашего транспорта, предприняв попытку ввинтиться в спинку сиденья.

Следующим номером программы выяснилось, что определить направление, в котором применялась магия, невозможно. Едва приблизившись к зачарованному звездолету, я драматически заливалась слезами и уже ничего не чуяла вне зависимости от расстояния до аллергена. Выбор оказался невелик — либо ждать, пока пройдет приступ, либо обыскивать все корабли, оказавшиеся поблизости, когда он начался.

Гейл выбрал второе. Я неизменно оставалась сидеть в автофлаксе, переводя сначала свои носовые платки, потом — запасы предусмотрительного