— А как выглядит похищенный? — поинтересовалась я, поспешно отвернувшись от суматошно замелькавших обочин.

Рино с сомнением покосился на меня. На такой скорости это было равносильно самоубийству, но он как-то ухитрился удержать автофлакс над антигравом, а после моего прочувствованного замечания по этому поводу снова уставился вперед.

— Возраст около тридцати лет, спортивного телосложения, рост — примерно метр восемьдесят пять, шатен, нос с горбинкой, в правом ухе серьга с крупным ониксом, — по-казенному скупо отчитался ирейец, никак не прокомментировав мой нецензурный вопль касательно его водительских талантов.

Я отодвинулась к двери автофлакса и окинула собеседника оценивающим взглядом. Рино, понятливо хмыкнув, продемонстрировал мне целехонькое правое ухо и как-то напряженно подтвердил:

— Да, похож на меня, — как будто в этом было что-то плохое.

— Ваш родственник? — уточнила я.

Невинный вопрос вызвал у ирейца приступ нездорового смеха.

— Нет, — успокоившись, ответил он и тут же снова нервно хихикнул. — Еще чего не хватало! — и опять умолк.

Я ощутила себя назойливой мухой и тоже заткнулась, насупленно уставившись на приборную панель. Смотреть на нее было однозначно спокойнее, чем на стремительно проносящуюся мимо топь за обзорными окнами, — если, конечно, не отвлекаться на спидометр.

Ирейец снова заговорил, только когда на горизонте обозначились парковочные ангары «Севера» и раздвоенный хвост «ласточки», укоризненным напоминанием о необходимости соразмерных эвакуаторов торчащий из болота едва ли на треть.

— Простите мою немногословность, — вздохнул Рино, выдавая, что его-то как раз молчание бок о бок с малознакомым человеком тяготило, и неслабо. — Однажды я уже допустил постороннее лицо к расследованию… и поэтому не очень обрадовался вашему участию. Оно действительно необходимо, Таррет нашел идеальный выход, но я бы предпочел, чтобы вы знали об этом деле как можно меньше. Ради вашей же безопасности.

Вид у него был мрачный, и мне вдруг показалось, что он старше, чем выглядит, — или просто насмотрелся в жизни больше, чем ему хотелось бы. Я сглотнула, резко осознав, что соваться в дела, проходящие по ведомству спецкорпуса, не хочется совершенно.

— А то постороннее лицо?..

— Живет, здравствует и терпеть не может печь пирожки, — фыркнул Рино и снова посерьезнел. — Но я не могу гарантировать, что вам так же повезет.

— Понятно, — кивнула я.

Ирейец с заметным облегчением улыбнулся и порулил к стоянке возле космопорта. На полпути антигравитационное покрытие закончилось, и автофлакс грузно хлопнулся на колеса — по счастью, всего с двадцатисантиметровой высоты, но нас все равно основательно тряхнуло, а повисший на ремне безопасности водитель выдал заливистую тираду на родном языке и заметно покраснел. Потом, видимо, осознал, что я не понимаю сказанного, но все равно извинился.

— Я должна была вас предупредить, — не дослушав его извинений, виновато сказала я. — Просто все местные в курсе, и я привыкла…

Рино понимающе кивнул.

— Тут раньше устраивали испытания для будущих водителей, — со смешком пояснила я. — Инспектор-экзаменатор приказывал набрать максимальную разрешенную скорость и высоту и лететь к стоянке. Если тестируемый слушался, это был стопроцентный провал. Нужно было разогнаться на прямой и начать снижаться сразу от ворот.

Ирейец смущенно обернулся, оценивая то расстояние, с которого он должен был заменить изменение цвета дорожного покрытия с черного на темно- серый, и я призналась:

— Я сдала с третьего раза, после того, как разговорилась с начальницей смены и она мне про это рассказала.

Рино заинтересованно повернулся ко мне.

— А сейчас испытания не проводятся?

— Года два назад здесь сдавал на права какой-то заезжий журналист, — я пожала плечами. — Надеялся, что получить их в глухой провинции значительно проще, чем в крупных городах, и напоролся на любимую шуточку инспектора. История получила огласку, поднялась шумиха: обрыв антигравитационного покрытия должен выделяться подсвеченной разметкой, а за пятьдесят метров до нее устанавливается предупреждающий знак. Здесь проверялась внимательность, потому что за всеми дорогами не уследишь, и у водителя должна быть своя голова на плечах. А в итоге получился скандальный сюжет про головотяпство дорожных служб. Оно, конечно, тоже полезно, но… — я развела руками.

— Разметки-то до сих пор нет, — справедливо заметил Рино, заметно помрачневший при упоминании четвертой власти.

— Стерлась, — хмыкнула я. — А знак даже не ставили. Тут такой пассажиропоток, что уместнее были бы указатели вроде: «До ближайшего бара семьсот километров».

— Ужасающая информация, — демонстративно содрогнулся Рино и заглушил двигатель: автофлакс как раз вписался в положенную ячейку. — О таком лучше не знать. Оставьте прибывающим в космопорт хоть какую-то надежду!

— Боюсь, вас я ее уже лишила, но Гейлу и Таррету, так и быть, оставлю, — покладисто согласилась я и выбралась из автофлакса.