А в одном павильоне Голливуда сценаристы продолжали изгаляться в том, как еще должна страдать жена главного героя. Для героя, как и для меня, наступили действительно черные денечки, поскольку Ройс испытывал нездоровую тягу не только к лакричным конфетам, но и пыткам на экране.

Беременность сделала меня невероятно чувствительной к теме насилия. Я только и могла думать, что всех этих замученных на экранах людей кто-то зачал, выносил, родил и потом любил всем сердцем. Меня не останавливало даже то, что они были вымышленными.

Оказалось, что во многих фильмах главные героя на пути к достижению цели, убивают невероятное количество невинных людей. Например, всех этих безымянных охранников. А те, может быть, просто устроились на работу к злодею, который, знаете, явно лучше платит, чем хорошие парни, и может, у них семья большая, а тут вышел не вовремя из-за угла — и нет больше единственного кормильца.

С другой стороны, наш сценарий и был своеобразным ответом замученных героев. Наш главный сценарист нес наказание за то, как безнаказанно он управлялся с человеческими судьбами на экранах. Но мне казалось, должен был быть иной выход, но все эти смакования переломов, избиений совершенно не оставляли шансов для того, чтобы отвлечься и подумать о чем-то другом.

В общем, когда в один из дней мы стали просматривать нарезку мрачных сцен из всех когда-либо снятых в Голливуде в нашем жанре, чтобы не повторяться и лучше понять, в чем именно нуждается наш герой, я не просидела и пяти минут. Вышла вон из павильона.

Ройс вышел следом.

— Что не так, Воловиц?

— Я считаю, что мы не до конца понимаем персонажа.

Ройс потянулся к карману рубашки, но вовремя остановился, вспомнив, что конфет больше нет.

— Ты создала его таким.

— Я знаю, — тихо ответила я.

Но я изменилась. А герой остался прежним, и теперь он как будто и не был моим героем. Сейчас я никогда не создала бы что-то подобное, в отличие от того времени, когда доводила до ума этот сценарий в автобусе по дороге из Флориды до Калифорнии. Тогда я собиралась пробиваться наверх, стиснув зубы. А сейчас?

— Ты знаешь, Воловиц, что я не беру фэнтези. Твой сценарий не совсем реалистичен, но смесь больного воображения героя и реальности делает его лучшим. Поэтому я выбрал его. И поставил ставку на тебя.

— Они хотят убить героя, Ройс, — указала я на павильон. — После того, как он растерзает собственную жену и младенца, ему, конечно, ничего не остается, кроме как повеситься в финале. Но это не то, о чем я хотела написать.

— Но ты написала. Они доработали лишь детали.

Написала, но в другой жизни.

Я промолчала об этом. Ройсу необязательно было знать о моей беременности, поскольку контракт по доработке сценария будет продолжаться еще месяц. И беременность никак не должна помешать этому.

Или она уже мешает этому?

Поскольку я молчала, Ройс продолжил:

— Мне известно, что ты переписала финал «Короля драконов» в последний момент, — сказал Ройс. — Может быть, у тебя именно такой подход к работе. Отвлекись, займись «Драконом», вы вроде как встречаетесь через неделю с ребятами Кевина. Это твой сценарий и у тебя решающее право изменить его. Но если ты не успеешь, я сниму его так, как посчитаю нужным. Ясно? А теперь можешь идти.

И я ушла от него по широкой дороге между павильонами, в которых почти в каждом снимали фильмы. Десятки новых фильмов выходили в свет ежедневно. Сотни снимались одновременно.

Конечно, режиссерам приходилось делать все, чтобы перещеголять друг друга. Каждая деталь должна была быть если не лучше, то хотя бы иной, чем у других. И в то же время обнажать нервы и чувства зрителей, держать на пределе. Я понимала, почему Ройс согласился, и не знала, как теперь собиралась превратить жестокий кровавый фильм в миленькую историю со счастливым концом. За такую историю Ройс никогда бы не взялся.

Не знаю, как с таким настроением браться за «Дракона». Первая часть также была мрачной и темной, король драконов обрек на смерть тех людей, кого любил с юношества, а всего одна ночь с любимой женщиной привела к ее бегству. Пожалуй, все мои истории были мрачными. Я вспомнила короткометражки, выполненные в черно-белых цветах, даже сценарии рекламных роликов, за которые я бралась, все они были далеки от типажа «счастливое семейство ест плавленые сырки с улыбкой».

А теперь из-за беременных гормонов меня тянет именно к таким сценам. И я никак не могу повлиять на это. Только надеяться, что после родов я вернусь к нуарным картинам, которые были моей фишкой.