— Матерь Божья! — воскликнул надтреснутый голос.

Свиридов обрадованно повернулся на звук. Яркий свет фонарика, выхвативший в темноте его лицо, заставил сощуриться. Прикрыв глаза ладонью — козырьком, Владимир постарался рассмотреть говорившего.

Сторож!

Впрочем, следующая реплика пожилой женщины заставила его усомниться в нужности этой встречи.

— Сатанисты!!! Совсем ополоумели, сволочи! Уже к детям ползут свои адские ритуалы совершать. Управы на них нет! Изверги!

Высказавшись, сторожиха заторопилась обратно в здание, при этом подволакивая ногу. Она так часто оборачивалась, будто за ней гнались и, невзирая на хромоту, быстрехонько исчезла за металлическими дверями сада.

— Подождите, — крикнуть капитан, вот только вместо крика из горла вырвался едва слышный хрип.

Что ж, значит, ему придется выбираться самостоятельно.

Кряхтя, Свиридов поднялся. Схватился за голову — смена положения отозвалась болью в черепушке и разноцветными кругами перед глазами. Переждав головокружение, сделал шаг в направлении выхода с веранды. Под ногами что-то зловеще хрустнуло. Наклонился: под ботинком валялась распотрошенная тушка голубя. Взгляд нехотя пополз дальше. На расстоянии нескольких сантиметров лежал еще трупик, потом еще и еще. Мертвые птицы образовывали круг, в котором, судя по всему, и соизволил почивать Владимир.

Резко скрутило. Вязкий комок встал в горле. Капитан закашлялся, силясь проглотить, но ком, сопротивляясь, пополз наверх. Его вырвало. Едкая масса прорвалась сплошным потоком, разъедая слизистую, забираясь в нос. Кое-как отплевавшись, он распрямился. Вытер тыльной стороной ладони рот — рука окрасилась красным.

— Черт, да что происходит? — прошептал, взирая на кровавые разводы. — Что со мной?

Впрочем, никто не спешил отвечать на вопрос и хоть что — то объяснять.

Свиридов снова посмотрел на истерзанных птиц и, пошатываясь, побрел к ограде. На ходу принялся шарить в карманах куртки: обнаружил две смятые сотенные бумажки, горсть белых монет, пакетик с таинственной иголкой, носовой платок и ключи зажигания. Залез в карман брюк — мобильник находился там, куда он его и положил. Обрадовался как родному. Только вот несколько преждевременно, телефон был окончательно и безнадежно сломан.

Покрутив в руках бесполезную пластмассу, со вздохом положил ее обратно. Мысль постучаться в здание детского сада и попросить дозволения позвонить, отбросил как совершенно несостоятельную. Вряд ли испуганная сторожиха открыла бы дверь окровавленному «сатанисту».

Дальше Владимир преодолел забор, опоясывающий территорию учреждения по периметру, и снова осмотрелся. Детский сад ютился во дворе, окруженный со всех сторон одинаковыми блочными пятиэтажками. Подошел поближе к одному из зданий — издалека вывеска с адресом просматривалась плохо. Улица Мира, 6. Далековато же его занесло от дома, как и от работы, впрочем, тоже.

Волновал вопрос, как он сюда попал. И, собственно, где машина. Решил опытным путем выяснить ответ хотя бы на последний. Побрел вдоль дворов, нажимая на брелок, но автомобиля, увы, так и не обнаружил.

Дальше Свиридов потащился наугад, в этом районе он раньше не был, и спустя несколько минут выбрался к широкой трассе. Стал голосовать, но автомобили, притормозив, резко отъезжали. Наконец, самый смелый или самый глупый (выбор зависел только от точки зрения) таксист припарковался у обочины и опустил стекло.

— Деньги — то есть? — бросил замершему неподалеку Свиридову.

— Имеются, — прохрипел Владимир, в доказательство, вытаскивая из кармана сотки. — До Корабельного переезда хватит?

— Должно.

— Повезешь?

— Садись, коль надо.

Капитан, обрадованный решением водилы, ускорился и просочился внутрь автомобиля, усаживаясь на переднее кресло.

— Деньги вперед, — бдительный таксист протянул ладонь. — А то, как помрешь, с кого за услугу стребую.

Владимир поморщился, но купюры отдал.

— Не боись, не помру.

— Да кто вас, наркоманов, знает, — проворчал водитель, трогаясь. — Пристегнись, мне проблемы с гаишниками не нужны.

Старая десятка страшно громыхала, а еще резко воняла бензином и чесноком. Обострившееся обоняние Владимира негативно реагировало на смешение столь сильных ароматов усилившейся тошнотой. Натянув ворот куртки до носа, он постарался дышать через раз.

— Эй ты, — крикнул таксист, притормаживая. — Ты шаблишь там, что ли? А ну убирайся! Еще чего надумал, не хватало в моей тачке отраву свою долбанную нюхать!

— Ты очумел? — возмутился Свиридов и расстегнул молнию, доказывая, что у него под курткой ничего подобного не водилось. — Ничего у меня нет. Да твоя развалюха воняет получше любого клея!

— Не нравится, уматывай! — не остался в долгу водитель. — Деньги назад не верну.