Волосатые, горбатые, с длинными верхними конечностями, вывалив красные языки, они мчались к замку. Но, будто бы добравшись до определенной черты, как по команде остановились.

Свора разошлась, позволяя выйти главному. Судя по тому, с каким важным видом вышагивал мощный коренастый уродец, на голову превосходящий остальных соплеменников, он, и вправду, являлся генералом этой рати. Владимир не сомневался в воинственных намерениях пришедших.

Встав прямо напротив моста, Урод поднял голову и вперился в него взглядом.

— Найди, — послышался рычащий голос. — Найди. Ты должен. Найти, — казалось, голос находился прямо в голове.

Свиридов схватился за виски. Слова отдавались болью, словно кто-то сверлил череп дрелью. Чем дальше, тем сильнее. Голос уже не просил, а требовал, становясь похожим на раскаты грома.

— Должен. Найти. Тройку. Должен.

Владимир отступил на шаг и схватился за древко. Голос в голове тут же поутих, превратившись в фон.

Внизу зашевелились создания. Их мельтешение вначале казалось бессмысленным, но вот картинка стала проясняться. Уродцы запрыгивали друг другу на плечи, выстраивая из собственных тел фигуру. Главный подошел к замершим в неудобных позах соплеменникам и замахал руками. Уродцы закричали, задергались, объятые черным пламенем, которое нещадно пожирало их тела, превращая живую плоть в металл. Через несколько секунд вместо карикатуры на цирковых артистов около рва возвышалась настоящая катапульта.

Главный Урод вновь повернулся к Владимиру, продолжающему держаться за древко.

— Должен. Найти. Тройку. Должен, — прошипело в голове.

Свиридов не сдвинулся с места. Он, вообще, плохо понимал, где находился, и что нужно этим странным созданиям.

Очевидно, не дождавшись от него нужной реакции, командующий взмахнул лапой. Горящий снаряд, в который обратились еще несколько мелких уродцев, устремился к замку.

Удар. Стена выстояла, лишь несколько камней откололось от прочной кладки. Уродцы взвыли, и с последним лучом заходящего солнца, растаяли.

Владимир заворочался. Так тяжело было подняться с кровати. Где-то внутри продолжали раздаваться вопли существ, требующих кого-то найти. Свиридов скатился с ложа и, не открывая глаз, пополз вперед. Наткнулся на стену и прижался к ней лбом.

Внезапно крики замолкли. Блаженная тишина в голове стала такой неожиданностью, что он упал. Полежал некоторое время на полу, и, чуть придя в себя, встал. Опять шатало. Вновь безумно хотелось пить. Будто бы он не провалялся в кровати большую часть ночи, а где-то пил и приперся домой под утро.

Утро?

Владимир доковылял до окна и распахнул шторы. В лицо ударил солнечный свет. Как так? Обычно утренние лучи проникали к нему в квартиру из другого окна. Взгляд переместился к часам — половина первого.

Капитан в задумчивости почесал затылок.

Вот это он поспал.

В коридоре надрывался телефон. Держась за стену, добрался до кричащего аппарата, и с третьей попытки попал по клавише «вызов».

— Да, — он не узнал в хрипе собственный голос.

— Капитан, черт тебя дери, ты где?! — вопил в трубку злющий Ромовой.

Свиридов болезненно поморщился — громкие звуки всколыхнули унявшуюся головную боль.

— Дома.

— Дома?! — захлебнулся криком подполковник. — Ты, сучий потрох, ты зачем всех на уши поднял?

— Что?

— Что-что? Зачем дежурному в два ночи названивал, мол, зажали в подворотне, убивают. Да еще и телефон вырубил. По всему городу тебя, гада, ищем!

— Ты о чем, Григорий Петрович, какая подворотня? Как ушел, так же дома всю ночь и провел. Случилась странность, но о ней я пока никому не сообщал.

— Не понял, — растерялся начальник. — Кто ж звонил-то?

— А я почем знаю. Кто у тебя там вчера дежурил? Мариков? Вот у него и узнавайте.

— Ты это, не заговаривайся, не с соседом болтаешь, — буркнул Ромовой. — Рассказывай, давай, что за странность.

Владимир доковылял до дивана, куда бросил свою едва держащуюся на ногах тушу, и принялся докладывать.

— Живо в лабораторию! — гаркнул собеседник, после того как он закончил. — Дождешься, вещество из крови выведется. Так и не поймем, чем тебя вырубило. И есть ли последствия.

И уже тише.