Первоцвет, измученная бессонницей и постоянным желанием, молчала.

— И мне тоже. Вы же не одни учувствуйте в процессе.

— Зря отказываешься, — усмехнулся безумец и показательно поцеловал Дарью в губы. — Сегодня же и попробуем.

Раду передернуло.

Вечером, блаженствуя в горячей воде, Любимова размышляла, почему жизнь такая несправедливая. Пришла к выводу, что она, наверное, сама виновата. Слишком много спускала на тормозах, прощала обиды людям. А нужно было как Дарья, брать врага за рога. И раз «коллеги» решили не заморачиваться насчет ее чувств, придется самой доказывать, как они ошибались.

Подогревая себя подобными мыслями, кое-как домылась. И вся такая свежая и ароматная покинула ванну. Прикрыв влажное тело лишь малюсеньким полотенцем, продефилировала около партнеров.

— Рада! — крякнул Александр.

— Хоть бы прикрылась, бесстыжая! — возмутилась Дарья. — Совсем стыд потеряла!

Короткая тряпочка, завязанная на груди, чуть-чуть прикрывала попу. Впереди концы немного расходились при движении, позволяя увидеть темный треугольник. Капельки воды от мокрых волос стекали по шее, устремляясь в ямку между грудей.

Чуть притормозив, Рада окинула пару удивленным взглядом, улыбнулась, и как ни в чем не бывало, покинула комнату. Но подслушать разговор не забыла.

— Еще одного раза я тебе не прощу, — каким — то безжизненным тоном произнесла Дарья.

Вольный явно смутился.

— Это не то, о чем ты подумала.

— Да ладно!

— Правда.

— Я на это надеюсь. Пойдем спать.

Любимова мрачно улыбнулась.

Что ж, господа, повеселимся!

Включив ранее припрятанную магнитолу, поставила диск. Был у нее один интересный сборничек, специально для всяких разных случаев. Отрегулировав звук так, чтобы не оглушал, но в соседней комнате был хорошо слышен, сбросила полотенце и подошла к зеркалу, отражающему ее в полный рост.

Да, сила отлично поработала над телом. Стройное, гибкое, с нежной шелковистой кожей, оно слегка светилось в лучах заходящего солнца. Рада улыбнулась отражению и начала игру.

Вскинула руки. Плавно повернула кистями и позволила рукам упасть. Ритм звал, движения становились рискованнее, пластичнее. Рада прогнулась назад, медленно поднялась. Потянулась всем телом вверх, ощущая каждую мышцу.

Поворот бедром, ладонь, лежащая на нем, повторила движение. Еще и еще. Ноги жили собственной жизнью, стремясь за музыкой.

Что ж, она расслабилась. Можно приступать к основному блюду.

Медленно проведя пальцем по губам, Рада позволила ему нырнуть в рот, и тут же жадно облизала, представляя кое-что другое. Затем прочертила влажную дорожку вниз по шее. Руки устремились в путешествие, гладя и лаская тело. Чуть задержавшись на груди, мокрым пальчиком она задела соски, которые мгновенно затвердели. Поиграла с ними, заводясь все сильнее.

Шебуршение около двери дало понять, кому надо тоже почувствовали возбуждение. Импульс, усиленный ими, вернулся назад. Рада дрогнула, сбилась с дыхания, едва сумев сдержать стон.

Дверь толкнули.

— Не входите! — ее голос заставил налетчиков остановиться.

На подрагивавших ногах Рада подошла к проёму и села, прислоняясь спиной к деревянной поверхности. Разведя колени, дотронулась до влажных складочек, нашла самую чувствительную точку тела и начала мягко массировать. А потом скользнула пальчиком ниже, проникая в сладкую глубину.

Удовольствие накатывало не просто волнами, целыми цунами, заставляя ее прикусывать губы. В глазах появились круги, сознание мутилось.

А за дверью уже рычали, стонали и матерились.

Подойдя к самой грани, Рада с трудом, но сумела остановиться. И сразу же получила по заслугам — невыносимое разочарование, жалость, злость, неудовлетворенность и гордость за содеянное, переплелись в тугой комок эмоций.

Отползя подальше от двери, она упала на ковер и замерла.

О дверь ударилось что-то тяжелое.

— Ты, сука, Любимова, — донесся приглушенный голос Первоцвет.

— Я знаю, — улыбаясь, ответила Рада.