Тора в большей степени раздражение, чем сожаление. Роковая ошибка погибших в пасти Фенрира пращуров порождала очередной виток смерти. Всё могло сложиться иначе, будь Локи адептом, но перевес был явно не на стороне мстителей.

— Тор, ты уверен? — ещё раз уточнил Локи, словно давал и ему шанс пойти на попятную, хотя и не верил, что Одинсон согласится.

Ведьма не стерпела и стала наговаривать проклятье, самое сильное из своего арсенала. Это выглядело так нелепо, никто и не придал этому особого значения. Чернокнижник и охотник перебрасывались странными фразами и словно не замечали появления смертельной опасности, их поведение приводило Сиф в бешенство, всё было вовсе не так, как она хотела. Появление Сиф и её соратников не произвело должного впечатления, оставалось действовать по обстановке.

— Да, я хочу, чтобы было так, — кивнул Одинсон, отвечая на поставленный вопрос.

Сиф вскинула руки, направляя свою силу, но не успела ничего толком предпринять, её схватили в охапку и швырнули на лавку. Это был некто третий, он возник сбоку в один мимолётный миг. Соратники не успели помочь, да и не до того им было: оба стояли и смотрели друг на друга, как цепные псы, готовые сорваться с привязи, остолбеневшие под гнётом воли чернокнижника. Сиф хотела их позвать, даже рот открыла, но слова застряли у неё в горле, ведьма смотрела перед собой и не могла исторгнуть хоть один звук. Она, запрокинув голову, взирала влажными глазами на второго пособника убийцы. Ведьма не верила в то, что видение было реально, она судорожно схватила мужчину за руку, ладонь была тёплой, настоящей. Мир вокруг исчез, она смотрела в родные глаза возлюбленного, и слёзы катились по лицу реками скорби.

Тор наблюдал за ведьмой очень внимательно, сколько боли отражало измученное лицо, словно в один миг она постарела лет на сорок и сделалась дряхлой старухой. Одинсон не испытывал к ней жалости, тем более что она сама по себе была проблемой, чернокнижника априори раздражала эта особа, и лучше будет, если в скором времени её не станет.

— Моя глупышка, Сиф, — произнёс Маркус так нежно, как говорил с ней всегда при встрече. — Моя радость, моя тайна.

Родное лицо любимого просветлело. Готовая сорваться с места Сиф не могла этого сделать лишь по одной причине: взгляд адепта приколол её к лавке, как послушная собачонка в ожидании приказа, она просто смотрела на него и плакала.

— Зачем ты пришла? — грустно спросил Маркус, теперь в голосе адепта отчётливо сквозило раздражение. — Зачем явилась?

Сиф начала что-то мямлить о мести, о своей любви. Перед хозяином своего сердца она стушевалась и не могла внятно объяснить причины, а дух некогда любимого мужчины, облечённый в плоть, лишь разочарованно качал головой и кривил губы. Он никогда не позволял ей проявлять чувства в окружении посторонних, это было непреложным правилом. Лишь оказавшись наедине, они могли предаваться страсти и не думать ни о чём.

— Какая же ты глупая, Сиф, — сокрушённо подвёл итог Маркус. — Я теперь служу Локи, я выполняю его волю.

Сиф повернулась, заплаканными глазами уставилась на молодого и такого бесстрастного чернокнижника, перевела взгляд на вальяжного охотника, тот знай, гладил кота и ухмылялся. Ведьма тяжело сглотнула, боль душевная помутила её разум и ослабила физически, но она всё равно видела энергетические паутины родовой ауры. Теперь стало ясно, как день, почему проклятый колдун устроил в подземельях ордена кровавую баню. Хоть нити излучали неясный свет, но они переплетались между собой, такой узор был характерен лишь для родственников.

— Что ты с ним сделал? — вымученно проронила ведьма, слёзы снова струились по её щекам, глаза покраснели, она не могла скрыть свои эмоции.

— Вызвал, — пожал плечами Локи. — Это он, не сомневайся, неупокоенный дух, и никогда ему не будет покоя, пока я буду вызывать его. Меня прокляли вечностью, представляешь, как долго ему придётся страдать?

Сиф тяжело сглотнула, она не искала сочувствия в глазах Локи, не надеялась даже на понимание. Маркус молчаливо слушал речи своего господина, исход этой роковой встречи от него не зависел, убиенный адепт взирал на свою любовницу, замечая, как она менялась в лице, как просыхали слёзы на её щеках и кротость превращалась в ту силу, которую она никогда не демонстрировала возлюбленному мужчине.

— Позволь мне служить тебе так же, как служит Маркус.

Локи заметно удивился, Тор даже рот открыл, не вполне уверенный, что услышал верно.

— Что? — недоверчиво переспросил чернокнижник.

— Я хочу служить тебе так же, как он, — твёрдо повторила ведьма. — Что я должна сделать?

— Умереть страшной смертью, — вырвалось у Локи.

— Я согласна.

— Я вовсе не предлагал тебе…

— Сделай это! — потребовала ведьма. — Я готова на всё, даже на смерть, я должна умолять тебя? Что мне сделать?!

— Ты хоть понимаешь, о чём говоришь?! — возмутился Локи. — Я говорю, что ты должна умереть в страшных муках, и ты…

— Я согласна! — закричала Сиф истерично. — Это единственный способ быть с ним, ты должен понимать, каково это, кто, как не ты.

Вряд ли ведьма понимала, какие тонкие струны затронула, сделала она это специально или же нет. А может, она обладала способностью смотреть вглубь и увидела то, что не следовало, чем мгновенно разожгла гнев чернокнижника.

— Будь по-твоему, — Локи небрежно взмахнул рукой, дверь с громким хлопком ударила о стену.