Драконы, причем оба, меланхолично повернулись и посмотрели на меня. Между ними застыло, искрясь и переливаясь, красно-оранжевое пламя. Там, где оно коснулось одежды Камали, местами тлела ткань.

А я…

Я допустила недопустимое и совершила магами моего уровня обычно несовершаемое – использовала сильнейшее заклинание второй раз за день.

О том, насколько это было глупо, размышляла уже в процессе падения на пол.

Потом наступила тьма.

Пришла в себя я в состоянии «хоронить еще рано, но лечить уже поздно». С трудом села на постели, растерла лицо руками, огляделась – на столе меня ждал обед. На полу светящийся прямоугольник демонстрировал, что некоторые мелкие деятели сидят в сокровищнице, а вокруг царила тишина, недвусмысленно намекающая на ночь и позднее время.

– Очнулась? – донеслось из сокровищницы.

– Вроде как… – нерешительно ответила я.

– Очнулась! – злобно констатировал дракончик. – Тут Камали панику развела, доктора человеческого принести из-за границы собиралась, но я сказал: «Отставить!» Я правильно поступил?

– Правильно, – поддакнула, чувствуя неимоверную слабость.

– Вот! – торжествующе воскликнул дракон. – Я тоже так считаю, что правильно! В смысле, если сдохнешь, то сдохнешь без всякой паники!

Любопытный подход к чужой, в смысле, моей жизни.

– Сссспасибо! – «искренне» поблагодарила я.

– Да не стоит благодарностей, – милостиво сообщил он, – натурой расплатишься, оно и полезнее, и ощутимее будет.

Мои глаза несколько округлились.

Дракончик же важно продолжил:

– Я Хатору заказ на сотни две пирожков сделал, вот с утра продавать и пойдешь. Кстати, пирожка хочешь? У меня штуки полторы осталось непроданных.

– Полторы? – Я уже ничему не удивлялась, так просто уточнила, отчего столь странное количество.

– Ага, я один надкусил, но он невкусный. Там, под столом, валяются. Точнее о месте положения сказать не могу, запихнул не глядя. Может, даже закатились куда, ну ты поищи там.

Я прямо себя как дома почувствовала. В смысле – как в университете.

– Ты правда искренне убежден, что я буду есть выброшенные тобой пирожки, подняв их с пола? – грустно спросила я.

– Ой, вот только не надо давить на совесть! – выкрикнул мелкий, затопав лапками по лестнице. – Я, между прочим, о ней забочусь! Я к ней лекаря не допустил! Камали выгнал! Пирожки ей отложил… целых полторы штуки! А она?

– Рассыпаюсь в благодарностях… но, пожалуй, откажусь от подобной чести.

Из люка выглянула умильная мордашка пренаглейшего дракоши, и тот, насупившись, спросил:

– Некому было тебя воспитывать, да?

По его мнению, я должна была устыдиться?!

– Я смотрю, у нас с тобой похожая ситуация, – ответила, сложив руки на груди.

И мы уставились друг на друга. Глаза в глаза. Морда в лицо.

Дракончик первый сдался, пожал плечами и спросил:

– Ты преклоняться передо мной будешь?

Удивленно моргнув, отрицательно покачала головой.

– Смотреть восторженно? – продолжил он допрос.

Нахмурившись, снова отрицательно головой покачала.

– Хм! – Во взгляде чешуйчатого появился интерес. Но он тут же сменился печалью и тоской, и дракошка добавил: – А помогать?

– Ладно, – сдалась я, – помогать буду, если нужно.

– Шикарно! – воспрянул он. – Вставай, пирожка пожри, и пошли, у нас много работы.

Осталась сидеть на постели, скептически глядя на нахала.

– Я забыл сказать «пожалуйста»? – уточнил он.

Молча встала, прошла к столу, наклонилась и увидела вовсе даже и не пирожок. Там на идеально чистом полу лежал браслет. Тусклый, из почерненного серебра, с орнаментом в виде распахнувшего крылья черного дракона.

– Нравится? – выглядывая у меня из-за плеча, поинтересовался дракончик.

Я потянулась, осторожно коснулась браслета – от моего прикосновения по нему побежали зеленоватые искорки, и я мгновенно отдернула руку.