И они говорили о том, как странно, что из всех возможных мест Джона выбрал Массачусеткий институт, и что кузина Мишель беременна двойняшками, говорили о политике, о которой Гудмен слышал только через призму исландских новостей. Они говорили и говорили, легко обсуждали все, что только приходило им в голову. Как будто времена викингов и современность тихо столкнулись. Семья Вулфов отдыхала в кафе «Норкс», дизайн которого был выполнен в золотых и коричневых тонах. Жюль выпила еще один стакан воды, а затем снова почувствовала усталость, но Вулфы все еще были полны сил, они могли сидеть еще целую вечность. Исландия, такая далекая отовсюду, не спала в поздний час, словно наслаждаясь своей изолированностью. Только Жюль Хэндлер и Гудрун Сигурдсдоттир не участвовали в разговоре, они сидели молча – девушка-подросток и взрослая женщина. Жюль посмотрела на бывшую вожатую, та смотрела на нее, и они обе смущенно улыбнулись, ведь им нечего было сказать.

– Итак, – наконец сказала Жюль. – Тот фонарик у тебя сохранился?

Сентябрь, 1984 год, маленький японский ресторанчик где-то в Нью-Йорке – настолько дорогой, что перед входом нет таблички, а в от руки написанном меню не указаны цены. Итан Фигмен и Эш Вулф сидели на матах из спрессованной соломы напротив руководителей телесети Гэри Романа и Холли Сакин. Оба изящные, в дорогих костюмах и с безупречной внешностью, но было очевидно, что Гэри обладал властью, а власть Холли лишь дополняла его. Первым говорил он; а она вроде как озвучивала более мягкую и менее привлекательную версию сказанного им.

– Такая восхитительная последовательность событий, – сказал Гэри Роман.

– Просто невероятная, – сказала Холли Сакин.

Руководители прибыли из Лос-Анджелеса на серию заключительных встреч с агентами Итана и адвокатами, и эти встречи, наконец, завершились праздничным ужином, возвещающим конец переговоров. Пилотный выпуск готов, финальная версия договора утверждена, а полный сезон «Фигляндии» заказан – его производством займется студия в центре Манхэттена, которую телесеть открыла специально ради этого проекта. Итан также настаивал на том, чтобы озвучивать одного из главных героев, Уолли Фигмена, и одного второстепенного персонажа, вице-президента Штурма, тем самым утверждая свою незаменимость на проекте.

Официант принял заказ, а затем официантка в бледно-зеленом кимоно раздвинула двери из рисовой бумаги и начала вносить один деревянный поднос с едой за другим, пока официант наблюдал за ней. Они напоминали японскую версию Гэри Романа и Холли Сакин. Легко уловить иерархию власти, если понаблюдать за людьми. Итан сообщил об этом Эш позже, когда они вернулись в свою квартиру, и им представилась возможность разобрать события вечера, в течение которого Итан чувствовал некомфортную формальность и вообще не ощущал себя собой. Прежде всего, его отталкивала странность суши. К двадцати пяти годам Итан Фигмен пробовал только ролл «Калифорния», в котором сырой рыбой и не пахло. Но теперь огромный выбор суши и разнообразных ромбов сашими внесли вместе с мазками чего-то прочищающего пазухи под названием васаби, дополняющего их, словно краска на палитре. Были блестящие маленькие шарики, урожай таинственной подводной овуляции, и отсеченные щупальца, подаваемые с соусом, по вкусу напоминающим жженую карамель. Итан боялся паразитов, которые могли кишеть в сырой рыбе, но в тоже время он был заинтригован угощением и пытался побороть свои страхи. Японская еда, в своем роде, была вроде съедобной мультяшки.

Эш, в отличие от него, ела суши и сашими много раз; позже тем вечером она даже сказала, что была уверена – в детстве, в шестидесятых, она с отцом приезжала именно в этот ресторан. За обедом Гил Вулф снисходительно обучал свою дочь держать пару лаковых палочек. А может, это был совсем другой ресторан; в городе было несколько таких мест, безымянных, вне списков, без цен. Нужно просто быть человеком, который знает о них. Нужно иметь деньги.

Но причина состояния Итана была не только в еде. По идее, он должен был расслабиться. Напрягаться нужно было раньше, но и тогда он тоже был напряжен. Теперь же заказали целый сезон шоу, весь этаж офисного здания арендован под студийное помещение, и отступать заказчикам уже некуда. Они не могли внезапно осознать, насколько сильно ошиблись, по какой-то нелепой случайности предложив из всех людей именно ему, отстойному, некрасивому Итану Фигмену, очень большую сумму денег за то, чем бы он занимался и бесплатно, пусть и только в своей голове.

– Ну и как ощущения? Если все сложится, вы станете самым привлекательным Фигменом Америки, – спросил Гэри Роман.

– Наверняка вы вне себя от радости, – пробормотала Холли Сакин.

– Вообще-то вторым по привлекательности, – сказал Итан, – моему двоюродному дядюшке Шмендрику Фигмену просто поклоняются – по крайней мере, в районе Флэтбуш в Бруклине.

Повисла неловкая пауза, и оба директора одновременно засмеялись, однако Эш даже не прикинулась, что ей смешно. Итан болтал. Он всегда болтал, когда нервничал. Не было у него никакого двоюродного дедушки Шмендрика, а шутка даже не была шуткой. Он знал, что Эш не нравится эта его сторона, но когда вступаешь в отношения, то подписываешься на весь набор. К тому времени, как Эш полюбила его, он обзавелся кучей недостатков – болтливость, потеющие руки, неуверенность, общая нескладность в одежде и еще большая – или того хуже, несуразность, – без нее. Итану Фигмену требовалось больше сакэ, чтобы разговаривать с этими людьми так, как люди обычно разговаривают друг с другом. Он не может всю жизнь общаться только с друзьями, хоть и хотел бы – особенно если бы мог в основном говорить с Жюль. Они с каналом теперь партнеры, они связаны. У Итана будет сериал «Фигляндия», который он будет придумывать, записывать и озвучивать, в обсуждениях которого он будет участвовать и которому он будет уделять