объективно, ну, ты понимаешь. Но как только дело дошло до постели, оказалось, что он словно создан для этого. Для меня. И мне захотелось стать более раскрепощенной; мне надоело быть вечно хорошей, скромной и идеальной мисс Отличницей из Брирли-скул. Никогда б не подумала, что между мной и Итаном может быть что-нибудь. Но мы сошлись, и что я могу сказать?

Сказать и правда было нечего. Жюль покинула чердак матери Джоны и с грохотом спустилась в подземку на станцию Пенн, где в одиночестве ждала поезда до дома. Она напомнила себе, что никогда не хотела, чтобы Итан стал ее парнем или «любовником», и не желала этого и сейчас. Вспомнила, как он неприятно дышит, и даже его экзему. Она вспомнила роковую выпуклость, что уперлась в нее, когда они стояли в анимационном шалаше. Видимо, любовь все побеждает. Любовь побеждает ужасное дыхание, экзему, страх перед сексом и даже изъяны внешности. Если любовь и правда существует, то все эти телесные, человеческие пустяки могут казаться совершенно незначительными.

И все же очевидно, что изъяны во внешности Итана Фигмена не значили так много для Эш, как для Жюль. С гигиеной у Итана стало получше, чем в пятнадцать, но и он сам менялся, взрослел. Переживания Эш и Итана были личными, принадлежащими только им. Но все усложняло то, что Жюль тоже любила Итана, очень по-своему, крепко. Он был талантливый, умный, тревожный, щедрый, необычный. Он верил в нее, смеялся над многими ее комментариями, поощрял ее стремление выбиться в люди, жить в городе, работать в театре и заниматься всем, чего душа пожелает. Никто другой не думал о Жюль Хэндлер в таком ключе, она никому не давала повода. Она явно недостаточно ценила его, мрачно подумала Жюль, стоя в ночной темноте на платформе. Силиконовая штука не закрывала ее матку в ожидании применения. Но потом Жюль поняла, что нет, все-таки ценила. Очень ценила, но не желала его. А Эш в тот решающий момент странности возжелала. То, что она выбрала Итана Фигмена, поднимало даже Эш Вулф на более высокую ступень бытия. Тайны вожделения все-таки лежали за пределами понимания Жюль Хэндлер. Для нее они были… как робототехника. Очередной предмет, в котором она ничегошеньки не смыслила.

Приехал поезд, и садясь в него Жюль Хэндлер подумала, что она – самый одинокий человек в вагоне. Все в нем выглядело уродливо: голубые сидения; реклама продуктов «Гойи» – кто-то, видимо, решил, что выцветшая картинка посеревших гуав в сиропе – это аппетитно; металлические перила, за которые только сегодня успели подержаться тысячи человек; станции, проносящиеся по ту сторону окна. Я переживаю кризис, думала она. Я вдруг начала иначе ощущать себя в мире, чувствовать себя хрупкой, и это невыносимо.

Весь год прошел в гнетущем одиночестве, и иногда по ночам Жюль представляла себе, как они с матерью и сестрой лежат в своих постелях в трепетном одиночестве. Ей было трудно представить, как мать выдерживает жизнь вдовы в 41 год. Жюль вдруг осознала, что никогда об этом раньше не задумывалась. По большей части она просто считала себя девочкой, у которой умер отец, и ощущала вокруг себя легкую ауру трагизма. Люди так часто говорили, что сочувствуют ее утрате, что ей начало казаться, будто утрату пережила лишь она. Жюль захотелось извиниться перед матерью, попросить прощения за то, какой самовлюбленной была до сих пор, но если начистоту, она и теперь на редкость самовлюбленная.

По достижении определенного возраста появляется потребность в том, чтобы быть с кем-то. Со временем она усиливается, пока не разрастается настолько, что приходится с ней что-то делать. Пока Жюль пыталась уснуть одна в своей постели на Синди-драйв, двое ее друзей лежали раздетые в постели Эш на шестом этаже «Лабиринта». Обнаженный Итан, наверное, даже казался прекрасным. Он ничем не отличался от остальных людей нашего мира. Он желал то, чего желал, и нашел это, и теперь они с Эш глупо упивались своим счастьем в общей постели.

С появлением в их жизни любви Гудмен стал пропадать из повседневных разговоров. Семья продолжала переживать за него, но по ним было заметно, что они начали преодолевать горечь. Появились планы на летнее путешествие в Исландию – Эш сказала, что отцу нужно туда по работе. Фирме требовалось, чтобы он встретился с командой по международному финансированию из «Аскар Кэпитал». Хотя по сути это скорее была последняя возможность для оставшихся Вулфов тихо собраться вместе, прежде чем Эш осенью уедет в Йель. В Исландии они планировали кататься на лошадях и купаться в геотермальном источнике на курорте под названием «Голубая лагуна».

Однажды в конце мая, когда Жюль и Эш стояли в магазине бижутерии на 8-ой улице и перебирали блестящие стеклянные безделушки в банках, Эш спросила у нее:

– Ну что, есть какие-нибудь планы на лето?

– Думаю устроиться на работу в «Каравеллу», – ответила Жюль. – Не фонтан, конечно, но заработаю хоть каких-нибудь деньжат перед Баффало. У меня там сестра работала. Сказали, что возьмут и меня.

– И когда начинаешь?

– Еще не решила.

Эш таинственно улыбнулась.

– Скажи, что не сможешь начать до конца июля, – сказала она.

– Зачем?

– Ты едешь в Исландию.

– Сама знаешь, я не могу себе такое позволить.

– Тебя приглашают мои родители, Жюль. Они все оплатят.

– Приглашают? Ты серьезно? Это ведь не какой-нибудь там ужин.

Вы читаете Исключительные
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату