Кира прикусила губу, чтобы не закричать. Полуовчарка хрипло кашлянула, а потом с разбегу вскочила на спину алабаю – и истошно заорала-завыла, задрав морду к небу.

Чернота дернулась, вытянулась вверх метра на три и заскользила быстрее.

И тогда Кира побежала.

Где-то далеко взвизгнула, а потом совершенно по-человечески заплакала, подвывая, собака.

«Поплатилась, тварь», – мстительно подумала Кира.

Она лежала на крыше гаража, распластавшись по мокрому рубероиду. Тот был натянут неровно, кое-где в провалах скопилась холодная вода, но Кира на это уже не обращала внимания. Дождь прекратился, но она успела вымокнуть достаточно, чтобы не замечать разницы.

Полчаса назад она сунула руку в карман джинсов и обнаружила там телефон. Всплеск радости сменился горьким разочарованием при виде потухшего экрана и забитых грязью кнопок. Когда она открыла крышку, из-под батареи вытекли тонкие струйки воды.

Надо было уходить.

Уже второй час велась эта игра – существо прочесывало гаражный массив, прочесывало умело и умно, ряд за рядом, сектор за сектором, загоняя Киру все дальше и глубже в гаражи.

Вот и сейчас она видела, как слева, метрах в двухстах, тень осторожно огибает кирпичный бокс, попутно ощупывая наваленные на крыше старые покрышки. Кира была там минут пятнадцать назад, пыталась зарыться в них, но не поместилась, только сломала ноготь и всадила занозу в плечо. Тварь сдвинула покрышки, покопалась в них, а потом резким движением разметала по окрестным гаражам. Кажется, она начинала злиться.

Кира ползком добралась до края крыши и соскользнула вниз, неуклюже приземлившись на груду обрезков линолеума и ободрав до крови косточку большого пальца. Ранку она тут же зализала – кто знает, может быть, тварь чует кровь? Руки у нее уже были все исцарапаны, джинсы порваны, на скуле, судя по ощущениям, набухал синяк.

Она уже даже не бежала – плелась, пошатываясь и поскальзываясь. То и дело ей приходилось возвращаться с полпути – проходы были завалены всяким старым хламом: кастрюлями, мангалами, глушителями, колесами, лыжами, санками. Однажды она наткнулась на полусгнивший остов машины, каким-то причудливым образом втиснутый между стенами отдельно стоявших гаражей, а раз – поскользнувшись, чуть не упала в кучу битых банок и бутылок. Идти тихо было все сложнее и сложнее: под ногами бряцали мотки проволоки, хрустели обломки цветочных горшков, чавкала жидкая грязь. Иногда ей казалось, что она попала на какую-то свалку: настолько тут было грязно и безлюдно.

Полчаса назад с одного из высоких гаражей ей удалось разглядеть вдалеке, на другом конце массива, огонек, не похожий на тусклые лампочки, ввернутые в грязные и мутные плафоны. Домик сторожа – догадалась она тогда. И теперь медленно и упорно двигалась к нему, надеясь, что чудовище туда не проберется.

Вблизи сторожка оказалась больше, чем она предполагала, – три окна намекали как минимум на две комнатушки. В одном из них горел свет – хорошо, значит, кто-то там есть.

– Помогите! – забарабанила Кира в дверь и тут же осеклась. Крик привлечет тварь – и может напугать сторожа. Тот не откроет – а то и пальнет, чего доброго… – Помогите, пожалуйста, – вежливо, но твердо сказала она, постукивая в дверь. – У меня машина не заводится, – она нащупала кнопку звонка и несколько раз резко надавила.

За дверью заворочались.

– Кто? – отрывисто спросил хриплый голос и заперхал.

– У меня машина не заводится, – повторила Кира, стараясь не сорваться на поспешное бормотание.

– Какая… какая машина? – дверь чуть приоткрылась, и ее ослепил луч света из направленного прямо в лицо фонарика.

– «Субару», – ляпнула Кира первое, что пришло на ум, щурясь и прикрывая глаза ладонью.

– Су-ба-ру, – сторож пожевал слово. – И что?

Киру уже трясло. Эта тварь бродит где-то поблизости, а полоумный старик тянет резину!

– Я писать хочу! – внезапно взвизгнула она, кидаясь на дверь. – Пустите, а то сейчас вам на крыльцо нассу!

Сторож отшатнулся – и Кира, схватив дверь за край, дернула на себя изо всех сил. Хлипкая цепочка лопнула.

– Я полицию вызову! – зашипел старик, когда Кира, оттолкнув его, заскочила в сторожку.

– Вызывайте! – выкрикнула она. – Давайте! У вас там срань какая-то снаружи! Она людей жрет!

– Какая срань? – неожиданно спокойно переспросил старик. Лицо у него было помятое, под глазами набухли желтые мешки, изрытый порами, с синеватыми прожилками нос нависал над верхней губой – типичный алкаш, каких множество в садовых и гаражных кооперативах.

– Черная, – опешила Кира.

– Черная, – покачал головой старик и пошаркал куда-то в глубь сторожки. – Это нехорошо.

– Что нехорошо? – Кира поплелась за ним, не веря своим ушам.

– Опять наркоши с третьей аллеи свою дурь варят, – пояснил он. – У них там змеевик подтекает, вот и парит. А ветер в сторону остановки и несет.