эльфом, просто Перворождённым, и был счастлив, всего лишь созерцая звёздные хороводы на мягком небесном бархате.

Нет, ещё он был счастлив, слушая смех и песни, ловя быстрый взгляд из-под длинных ресниц и лукавую улыбку на тонких губах подруги.

Всё было тогда другим.

«И оно может вернуться», – вдруг подумал Ан-Авагар, не успев удивиться очевидной глупости подобных мечтаний. Что и как может вернуться, о чём ты? Хватит об этом, есть дело, думай о нём!..

Ладонь его ощущала сердце Клары, его медленную и трудную работу. Гильтан тоже пытался ему помочь, но по-своему, как принято у живых, не как у мёртвых.

Он старался подтолкнуть, ускорить, заставить – в то время как у сердца просто кончились силы и смерть проникла в каждую мельчайшую его частицу. Кровь, которую должно было качать сердце, его же и парализовала, обратившись в холодный студень.

Мёртвое отвечало мёртвому. Ан-Авагар ощутил, как немеет его собственная рука, но сердце Клары Хюммель начинало биться всё увереннее и быстрее.

Лекарство втягивалось в ранку.

Чуть шевельнулись намертво спёкшиеся губы.

Ан-Авагар едва заметно улыбнулся.

Самое трудное было впереди, когда потребуется много, очень много крови, но начало положено.

Замок тройки чародеев, Кора Двейна, его брата Скьёльда и сестры Соллей, плыл сквозь Межреальность, скользил в ней невесомой тенью. Мало кто знал к нему дорогу; мало кто являлся в него по собственной воле; и уж совсем почти не находилось тех, кто отыскал его против воли самих хозяев.

Адата Гелерра стояла на парапете, на любимом своём месте, и всё видела.

…Он возник из тумана Межреальности, там, где кончался камень летучей скалы и начиналась короткая дорога к воротам замка. Высокий и плечистый человек в изодранном, волочащемся за ним плаще. Острые глаза адаты видели кровь, запёкшуюся на виске и лбу, покрытую пылью воронёную кольчугу и длинный меч, на который незнакомец опирался, словно на палку. Ножны он нёс в другой руке.

Завидев крепость, он замер на миг, потом встряхнулся и как мог скоро зашагал к воротам, ножны высекали снопы искр, ударяя в камень.

Пришелец сочился магией. Она была его плотью и кровью.

Гелерра замерла.

Не может быть.

Это был не человек, это была тварь в образе человека, даже не пытавшаяся как следует скрыть свою истинную природу.

Белые крылья развернулась, адата сорвалась с парапетов.

– Ты! Пошли весть хозяину! – крикнула она какому-то служке. – Господина Двейна, или госпожу Соллей, или господина Скьёльда – сюда, ко входу, немедля! Я, адата Гелерра, зову!..

Перевернулась в воздухе и ринулась наперерез незнакомцу.

Приближаясь, она видела широко развёрнутые плечи, впалые щёки, глубокие морщины, рассёкшие лицо, прямой благородный нос. Одна из бровей исчезла, на её месте – следы недавно заживлённого (и притом кое-как) алхимического ожога.

Сильное лицо. Уверенное и непреклонное. Такой пойдёт до конца и не остановится ни перед чем. Судя по доспехам, ему пришлось немало драться на пути сюда; под чёрной сталью наверняка кроются едва затянувшиеся раны.

Адата мягко опустилась на каменные плиты прямо перед незваным гостем.

Он остановился, вбив ножны меча в гранит с такой силой, что побежали трещины.

– Гарпия… – проговорил он тяжело. – Крылатый народ…

Гелерра вздрогнула – пришелец говорил на языке Долины Магов.

– Привет тебе, гость, – она учтиво поклонилась, в полном соответствии с ритуалом слегка разведя белоснежные крылья. – Ты ранен, ты истомился в дороге; позволь мне помочь тебе.

– Ты здесь привратница? – почти прорычал он, но не от гнева, просто прорвался его естественный, природный голос.

– Нет, высокочтимый. Я просто хочу быть полезной.

– Ты здесь хозяйка?

– Нет.

– Тогда кто ты и зачем тратишь попусту слова?

– Не гневайся, гость, прошу тебя. – Гелерра примирительно подняла руку с раскрытой ладонью. – Я… я друг хозяев сего места. Они помогли мне… очень сильно помогли, и, я надеюсь, помогут и тебе. А вот и они, кстати.

Из ворот появились все трое чародеев. Кор Двейн справа, Скьёльд слева, в середине плыла, как обычно не касаясь тверди, сестра Соллей.