– Теперь, конечно, никто уже не расскажет, кроме лишь вручивших это ей… – продолжал бормотать волшебник. – Нет, это поистине невозможная, непредставимая удача, адата Гелерра! Артефакт Дальних!..
– А разве досточтимый Кор Двейн не сталкивался с ними в иных местах? В мире под названием Хьёрвард они одно время имели целый «монастырь», в долине Бруневагар… бог Хедин рассказывал… – она чуть запнулась на его имени.
– Нет, – покачал головой волшебник. – Я всегда держался подальше от этих сущностей, слишком опасны, и проявлять, гм, интерес к ним следует, когда наберёшь достаточно силы, но, главное, знания. Вот теперь я набрал…
– Что смущает тебя, досточтимый? Я вижу… я чувствую…
– Прости, смелая адата, – вдруг проговорил Двейн, и в голосе его слышалось нечто, напоминавшее смущение. – Прости, я… позволил себе усомниться.
– В чём же, досточтимый?
– Я был уверен, что ты не вернёшься. Что ты останешься у своего наставника, у своего бога, которому верно служила столько времени. За это я должен просить у тебя прощения.
Он склонил голову в полном достоинства поклоне.
– Не стоит, досточтимый, – покраснела Гелерра. – Я сделала то, что должна была. Отблагодарила тебя за спасение. За избавление от жуткой участи, за то, что вернули мне крылья… – она любовно погладила роскошные маховые перья, белее горных снегов.
– Ну, если тебе так это важно, дорогая моя адата, давай считать, что мы квиты, – улыбнулся чародей. Только теперь он позволил себе осторожно коснуться зелёного камня, но сразу же и отдёрнулся. – Нет, не так. Почтенная адата, сослужи уж ещё одну, последнюю службу – донеси его сама до моей лаборатории. Прости – у каждого волшебника свои… суеверия.
– Конечно, досточтимый. Почту за честь, – вежливо отозвалась гарпия.
Лаборатория оказалась упрятана, как и положено, глубоко в подземельях под замком, в толще плывущей сквозь Междумирье скалы. И это была настоящая
В середине – длинная подкова рабочего стола, за который, если вздумается, можно усадить три десятка пирующих. Опытная в таких делах адата легко узнала поверхность: из чёрных камней Аргонара, инертных, которые не брали самые ядрёные магические смеси – куда там обычным кислотам и щелочам!
Коллекция кристаллов в бронзовых штативах: их были тут сотни, всех цветов радуги, в иных мерцали искры живых огоньков. На полках черепа всех мастей и калибров; венцом – занимавший всю стену от пола до потока череп исполинского волка.
– Прости, досточтимый хозяин… уж не череп ли это того сказочного зверя, что якобы должен разорвать в последней битве Древнего Бога О?дина?
– Твой вопрос льстит мне, – улыбнулся Кор Двейн. – И, хотя так и тянет соврать ради твоих прекрасных глаз, адата, но – нет, это не великий волк Фенрир, порождение Древнего Бога Локи. Хотя надо признать, некое сходство имеется. Нет, я делал это всё сам, а на стену угодил самый первый экземпляр, который выдержал все испытания.
– Хороший экземпляр, – уважительно кивнула Гелерра.
– Благодарю, адата. Поставь, пожалуйста, кристалл вот сюда, да, в держатель. Затянем винты… вот и всё, – Кор Двейн выдохнул, словно до последнего момента боялся исчезновения внезапно свалившейся ему прямо в руки драгоценности. – Что же ты станешь делать дальше, храбрая Гелерра? Куда направишь свой путь? В родной мир, сделаться правительницей своего народа?
Гарпия грустно улыбнулась и покачала головой.
– Нет, гостеприимный хозяин. У моего племени нет верховного владыки, и, право же, нет смысла устанавливать такового. Адаты не признают порядка, не имеют нужды в сильном правителе, у них нет никакой цели, что потребовала бы волевого короля или… – она потупилась, – или королевы. А придумывать такую цель для них – право же, у меня есть идеи получше.
– Вот как? – поднял бровь Кор Двейн. – Быть может, ты сочтёшь возможным…
– Я бы хотела, – глядя прямо в глаза волшебнику, сказала Гелерра, – остаться здесь. С твоего позволения, досточтимый. Помочь тебе и твоему делу. Мне ведь помогла твоя сестра, чародейка Соллей. Я хочу послужить вам.
По лицу Кора Двейна расплылась широкая улыбка.
– Мой дом – твой дом, смелая адата. Оставайся столько, сколько захочешь. Уверен, ты найдёшь дело себе по душе. Идём, у нас много свободных покоев – выбирай любой. Сестра и брат будут очень, очень рады.
Ан-Авагар снижался быстро, даже слишком быстро. Чародейка Клара Хюммель оказалась неожиданно тяжёлой – нет, не потому, что увлекалась пирогами с вареньем, а потому, что магические потоки мира, куда направился вампир, почему-то не желали её удерживать на себе, и потребовалось всё его
