Мы вошли внутрь через пристроенную к зданию церковь с темными стрельчатыми окнами и лавками, на которых давно уже никто не сидел. Дальше начинался маленький внутренний дворик, такие в прошлые века дворяне использовали для обучения фехтованию и тренировок. Небольшой навес, низкие стойки, где стояла гондола с золотыми вензелями гербов свергнутого дукса. Удивительно, что они уцелели в Риерте, которая старалась избавиться от своего прошлого.

Внутри, в самом доме, через три горели редкие, выкрученные на минимум лампы, давая свет тусклый и даже болезненный для глаз из-за своего мерцания – никто не спешил жечь электричество в середине ночи и выбрасывать на ветер лишнюю моторию.

На первом этаже находились люди.

Служанка в белом переднике, молодая и симпатичная, но уставшая, прошла мимо нас с подносом, накрытым хромированной крышкой, и ее шаги гасли в густом ворсе ковровых дорожек. Мы направились следом, и она привела нас в одну из комнат, больше похожую на музей, столько картин и статуй здесь было. За круглым столом сидели четверо охранников, возможно из второй смены, которая готовилась заменить тех, кто дежурил на улице. А может, они должны охранять дом, но вместо этого пили чай и немного оживились, когда служанка поставила перед ними большое блюдо жареной картошки.

– Они могли ошибиться, – сказала женщина с нашивками сержанта связи на воротничке, как только прислуга ушла. – Хочу, чтобы это была ошибка.

– Телеграмма не врет, – ответил ей пожилой мужчина с чуть желтоватым лицом, в звании лейтенанта. – Сама же приняла ее. Старик знает?

– Просил не беспокоить его до утра, если только не будет звонить дукс или не случится пожара в лаборатории, сэр. – Бритый солдат с крепкими руками, сидевший дальше всех от света, поднял голову от чашки. – Мы решили, что если вы прикажете…

– Он не любит, когда его дергают ночью. Подождем.

– Но такое происшествие, сэр, – попыталась возразить женщина.

– Пей свой чай, сержант. – Все они были очень утомленными, задерганными и напуганными. – А вы не думайте и шагу без моего приказа ступить. Тем, кто сейчас на посту – ни слова, я не хочу, чтобы кто-то из тайной полиции потом сказал, что информация об убийстве сына дукса просочилась от охраны Брайса.

– Сэр?

– Кто-то сливает газетчикам, что происходит у старика. Кто-то из нас. Капитан предупреждал меня, а я предупреждаю вас. Найду крысу – отправлю ее в подвал на завтрак контаги. И мне ничего за это не будет. Надеюсь, это понятно.

– Понятно, сэр, – ответила за всех сержант, двое других солдат поспешно кивнули.

Я посмотрел на Мюр, ее лицо было бледно, и она, хмурясь, направилась в сторону лестницы на второй этаж, вцепившись пальцами в автоматный ремень.

Разочарование как простуда, оно находит человека неожиданно и портит ему жизнь. Но разочарование в друзьях и близких – словно тяжелая болезнь. Оно не портит жизнь, а убивает, медленно пожирая изнутри. Я положил руку ей на плечо, и она, понимая мой жест, благодарно кивнула, но так и не подняла глаза, угрюмо думая о случившемся.

Второй этаж оказался практически не освещен, и за все время блуждания через сквозные комнаты, мы встретили лишь одного человека – пожилого мужчину в ливрее слуги, спавшего на стуле, откинув голову, и негромко похрапывающего.

Помещение рядом, вне всякого сомнения, являлось спальней владельца дома – здесь было натоплено и очень темно. Кровать под тяжелым балдахином скорее угадывалась, чем виделась из-за плотно задернутых занавесей. Кто-то спал на ней, мы слышали глубокое дыхание, а значит, солдаты внизу ошибались – Брайс отнюдь не занят работой в середине ночи.

Я остановил Мюр, сделавшую шаг во мрак. Ее колебание было кратким, и этот соблазн она смогла побороть, позволив мне увести себя. Возможно, просто решила, что за одни сутки – слишком много убийств. Пускай ученый и заслуживал этого куда больше, чем сын дукса.

Кабинет Брайса назывался «кабинетом» лишь для порядка. Он занимал половину второго этажа и больше напоминал танцевальный зал. Островки света – лампа на огромном столе и камин с разожженным огнем, пульсирующим словно сердце демона.

Вся остальная часть помещения куталась во тьму, бесконечные книжные шкафы вдоль стен напоминали мрачных великанов, охранявших это место. Я внимательно осмотрелся: кушетка, повернутое к ней кресло с высокой спинкой – темный прямоугольник на фоне более светлого окна из-за горящих на улице фонарей, какие-то приборы, похожие на механических насекомых, опять же, видны лишь силуэты. На столе стоял стакан, на дне которого маслянисто лежали остатки темного напитка.

Где-то здесь находился и сейф, к которому так стремилась Мюр.

Мы оба посмотрели на висевшую на стене картину – паровой парусник середины прошлого века, подплывающий к одинокой морской скале на фоне последних солнечных лучей.

Мюр подошла и сняла ее.

Сейф располагался там, где мы думали. Большинство людей не отличаются воображением и не утруждают себя тем, чтобы надежно прятать ценные вещи. Было единственное «но» – замок у вмурованного стального ящика оказался не ключевой, а механический. Чтобы вскрыть его, надо крутить колесико,