фермером из южного предела области Второго Города, привёз на продажу овощи и льняную ткань и теперь возвращался домой с хорошим прибытком.

Они ехали на юг вдоль Каиллы. Иногда дорога уходила в сторону, петляла, и тогда река скрывалась из виду, но вода всегда оставалась рядом, и её присутствие невозможно было не чувствовать. Особенно сейчас, когда приближался вечер, солнце лениво повисло над лесом, словно выбирая место, куда свалиться на ночь, а тьма готовилась поглотить мир. Сейчас идущая от воды свежесть превращалась в промозглую прохладу.

Человеком Аллен оказался любопытным и общительным: завёл разговор, едва телега двинулась с места, и не умолкал всю дорогу. Болтливостью Аллен напоминал Дикого Страуса, но в долгой поездке такой попутчик был намного лучше угрюмого молчуна, из которого слова лишнего не вытянешь. К тому же Полундра хотела больше узнать о происходящем, а возница охотно отвечал на её вопросы.

– Почему ты не боишься чумы? – почти сразу спросила рыжая.

– Сначала боялся, – признался Аллен. – Да и кто бы не испугался, узнав, что пришла чума? Сначала все испугались и не ездили в Город, но проректор Вузелок объявил, что жителям нужна еда, и попросил продолжить торговлю. Проректор лично гарантировал, что никто не заболеет.

– Проректор Вузелок пообещал, что никто из фермеров не заболеет? – удивилась Рыча.

– Да.

– И никто не заболел?

– Нет.

«Как любопытно…» – подумала про себя девушка.

– Мы разгружаем телеги за городской стеной и не снимаем маски во время торговли, – продолжил Аллен. – Поэтому никто не заболел и не умер.

– Я слышала, что чума ушла, – осторожно проговорила Полундра.

– Люди продолжают умирать, – развёл руками возница. – Феи ушли, мафтаны ушли, но люди ещё умирают. Говорят, в этом виноват Гаврила Многоликий.

– Горожане так не думают.

– Откуда ты знаешь? – поднял брови фермер.

– Если бы горожане винили Гаврилу в эпидемии, они помогли бы стражникам его поймать, – объяснила девушка.

– Да, – помолчав, согласился Аллен. – Ты права.

– Спасибо.

Некоторое время они ехали молча: возница усердно размышлял над услышанным, затем поинтересовался:

– А ты слишком умна для своих лет, Полундра. Ты фея?

– Нет.

– Никто, кроме фей, не путешествует в одиночестве.

– Я путешествую.

– Ты фея?

– Мафтан, – ответила Рыча, не дожидаясь третьего вопроса.

– Перевёртыш? – догадался фермер.

– Да.

– Никогда не видел перевёртышей.

– Может, и видел, только они тебе об этом не говорили, – хихикнула рыжая.

– Не, не видел, к нам в провинцию чужаки редко заглядывают, – печально поведал Аллен. – Слышала про Урочище Убитых Енотов?

– Нет.

– Выходит, и ты не слышала, – совсем загрустил фермер. Но уже через секунду перескочил на другую тему: – Ты правильно сделала, что уехала из Города, Полундра: чума сильно побила мафтанов.

– И ещё в нём стало холодно, – добавила девушка.

– Ты тоже заметила? – оживился Аллен. – А то я говорю, но мне никто не верит. Мужики смеются, а стражники просто сказали, что я дурак и должен помалкивать. А почему я должен помалкивать, если в Городе действительно стало холодно? И вокруг холодно… Вот мы уехали, и стало теплее! – Аллен показал на расстёгнутый ворот рубахи. – И ты куртку сняла.

Рыча кивнула. Она тоже заметила, что даже здесь, у реки, с которой тянуло промозглой вечерней сыростью, было теплее, чем в городе.

– Вот и получается, что холодно, а они говорят, что я – дурак.

– Из-за чумы стражники стали злыми.

– Не все. – Возница огляделся, убедился, что на дороге никого кроме них нет, и зашептал: – Раньше я многих стражников знал, когда чума пришла, я их всё равно под масками узнавал – по голосу. А контролёры – все незнакомые. Да ещё молчат… – Аллен выдержал паузу и добавил: – И злые они, тут ты права.