невероятным… лишь выберись и осмотрись.

– Красиво-о-о, – протянула Даша, выбравшись за Азаматом, – как же тут…

Азамат обернулся, прижал палец к губам. Тихо, милаха, тихо… Радоваться и восторгаться – чуть позже.

Тишина не пропала, не испугалась видимости и голубого мягкого серебра, щедро стекающего с неба. Все так же звенела, безграничная и всепобеждающая, настоящая хозяйка спящей пока степи.

Азамат кивнул самому себе. Тихо, спокойно, не идет пока никто за ними, удача все же повернулась лицом. Отлично. А вот…

– Что там? – обеспокоилась Даша, следя за его взглядом. – Ой…

Ой? О-ё-ё-ё-й просто.

След от их колымаги тянулся знатный. Две жирные черные змеищи из раскиданной гусеницами земли вперемешку с грязью. Тут и захочешь не заметить, а мимо не пройдешь. А если ищешь? То-то и оно. Прямо подарок, никак больше не скажешь.

– Женя…

– Да?

– Сколько мы проедем без дозаправки?

– Не могу сказать. Помню, сколько сама машина должна идти, а тут… все же другое. Двадцать на сто километров, наверное, не меньше. Если не больше.

– Если снег поплывет, как пойдем?

– Не очень пойдем. Лыжи и есть лыжи, как ни назови. Встанем – и как корова на льду.

– А дождь, в чем-то, был бы неплох.

– Следы смоет? – Даша покосилась на оставленные позади полосы. – Только мы же…

– Какой дождь? – Уколова пожала плечами. – Мороз, снег.

– Не заговаривай, – Азамат вздохнул. – Поехали, нечего стоять.

– А как же оправиться и перекурить? – крякнул изнутри Костыль. – Мне прямо не терпится.

– Без физиологии никак? – поинтересовалась Уколова. – Думаешь, мне приятно…

– Моя королева… – сивый возник рядом с ней. – Думаю, что после нашего с вами экзерсиса в том милом подвале вы просто мечтаете его повторить. А раз так, то любая физиология не должна отвращать. Тем более, исходя из логики и количества раз моего посикать в кустики, точно должны понять о моем здоровье. Физическом, моральном и половом.

– Господи…

– Коммунистка ты какая-то неправильная, – поделился Костыль, – ты вообще как, коммунистка, комсомолка, беспартийная или сочувствующая?

– Сталина на тебя нет… – Уколова покачала головой. – Иди ты уже по нужде, мой нескромный ни хрена не рыцарь, да поедем. Зассанец чертов.

Костыль гоготнул и протиснулся между Азаматом и сморщившейся Дашей. Подмигнул Азамату, споро спрыгнул и похромал себе за машину.

– Демон, не человек, – протянула Уколова, – надо было его там оставить. Всю душу уже вывернул и никак назад не запихнешь, вцепился, как клещ, и все.

– Я все слышу!

– Еще и ушастый, слышит он, – Уколова усмехнулась. И прошептала: – Костыль муди…

– И снова все слышу. Фу-фу-фу так говорить, товарищ старший лейтенант. И как вам не стыдно… ох, как хорошо-то, Настенька… Вы, как старшая по званию и относящаяся к самой прогрессивной части выжившего человечества, ибо исповедуете веру в мировой интернационал, должны всем нам показывать пример поведения и разговорной речи.

– Почему Настенька? – поинтересовалась Даша.

– Не знаю… ох… все ж надо до врача дойти. Или до бабки какой, травницы… Да что ж такое-то…

– Эй, – Азамат сплюнул, – ты там долго собираешься впрок маки поливать?

– Почему маки?

– Степь… – Азамат посмотрел на звезды. – Ну, а почему бы и нет. Степь, маки…

– Степная восточная мудрость, точно… – Костыль замаячил понизу, аккуратно, чтоб не оскользнуться, идя назад. – Вот, прям беда какая-то.

– Какая? – не дождавшись ответа про Настеньку, спросила Даша.

– Сколько ни тряси, а последняя капля всегда на ботинок, сапог или валенок.

– Господи ты боже мой, дай мне сил терпеть это дальше, а… дашь? – поинтересовалась Уколова у кого-то наверху. – Вот что ты за человек, Костыль?

– Хороший. – кивнул сивый. – Положительный и свободный от стереотипов со штампами.

– Руку давай, хороший, – Азамат наклонился, – сам-то не заберешься.