– Но найдутся и те, кто станет судить и презирать вас за то, что вам нравится война, лорд, – продолжил Прайс с горячностью. – Они будут считать вас варваром, не способным контролировать основные инстинкты. Они не могут почувствовать то, что ощущаете вы, лорд, и не в состоянии понять, что никто не в силах изменить свою собственную природу. Эти люди находят рациональное объяснение присущей им трусости и начинают ощущать превосходство над другими – воображая, что им удалось укротить то, с чем не смогли справиться вы.

– Все стараются рационализировать свою природу, – ответил Грей, не возражая, но и не соглашаясь с Прайсом. – Кстати, вам было страшно, милорд? – спросил он.

Роупера посетила смутная мысль, что Грей теперь стал его наставником. Гвардец задавал вопросы, которые мог бы задавать отец, будь он жив. Они вместе вступили в бой и теперь вместе пытались разобраться в том, что представляет собой Роупер и какого рода воином он может стать.

– Нет, – ответил Роупер, смутившись. – Я думал, что испугаюсь, но нет.

Почти всю жизнь он готовился справляться со страхом, который, как ему рассказывали, туманит мысли и заставляет конечности дрожать. Но страх так и не пришел. Напротив, во время сегодняшней битвы он был как никогда уверен в себе. Его охватила эйфория и чувство гордости. Роупер хотел сказать больше, но не был уверен, что эти люди, многие из которых выглядели довольно разбитыми, его поймут.

– Вы из редкой породы, – заметил Грей и описал рукой широкий полукруг. – Многие из здесь присутствующих такие же. Настоящие воины. Например, Прайс. Или Леон.

Он показал на сидящего напротив легионера с суровым лицом.

– Но я нет. – Грей улыбнулся. – Когда я сталкиваюсь с врагом лицом к лицу, мне всякий раз приходится бороться со своим страхом. И даже после такой победы, как сегодня, все, о чем я могу думать – только о потерях, которые мы понесли. Но не переживайте из-за того, что вам понравилось. – Грей правильно понял то, что тревожило Роупера. – Как верно заметил Прайс – вы не в силах изменить свою природу. Испытанная вами радость не делает вас хуже, наоборот – она может помочь вам стать лучшим правителем. Мне же все сложнее выдерживать битвы. Однажды настанет день, когда я не смогу побороть ужас, который каждый раз испытываю. – Он усмехнулся. – Надеюсь, что к тому времени я уже стану простым чиновником.

Гвардейцы одобрительно хмыкнули.

– Вот почему он лучший воин в Черной Стране, – сказал Прайс Роуперу, указав на Грея. Тот протестующе замахал рукой. – Его мужество намного превосходит мое, потому что он всегда действует, преодолевая страх, которого я лишен начисто. Одно дело быть рожденным для этой роли. И другое – сделать себя годным для нее посредством полного контроля эмоций.

– Я далеко не единственный, кто дерется со страхом внутри, – угрюмо заметил Грей.

– Да, но ты совсем другой, – возразил гвардеец Леон голосом, напоминавшим рычание медведя. – Не отрицай это, Конратсон. У тебя больше осознанности, чем у кого бы то ни было, и я ни разу не видел, чтобы рука твоя дрогнула от страха или ты запнулся. Твое чувство опасности поразительно, и пока что у тебя больше наград за отвагу, чем у любого из ныне живущих.

Грей хмыкнул и слегка приподнял брови.

– Ну, раз уж мы заговорили об этом, то расскажу вам о своей мечте, которой я посвятил всю жизнь. В ней нет ничего серьезного или необычного. Просто я стараюсь учиться у страха. Я хочу понять, почему я его испытываю и как им можно управлять по-настоящему. Я хочу переступить через него, если это вообще возможно. Я хочу избавиться от эгоистической жажды жизни и существовать исключительно ради других. Я хочу однажды вступить в бой с полным осознанием своей смертности и чтобы меня это абсолютно не беспокоило. Я хочу ощутить чистую радость от того, что готов умереть ради тех, кого люблю. Вот в чем состоит цель моей жизни.

– Ну и как, тебе удалось приблизиться к ней? – спросил Роупер. – Возможно ли такое вообще?

– Я верю в то, что это не только возможно, но и что я стал к ней немного ближе, – ответил Грей осторожно. – Я не хочу потерять страх, устав от жизни или войны, меня каждый день вдохновляют те, кто меня окружает. Например, мой протеже. – Он указал на Прайса. – Он настоящий герой, в его отваге есть что-то особенное, но это не совсем то, к чему я стремлюсь. Хоть и нечто близкое… Я расскажу вам одну историю и потом заткнусь. Она касается гибели Рейнара Высокого, который, как мне кажется, наиболее близко подошел к тому идеалу, о котором я говорю.

Гвардейцы как один оторвались от еды. Усталость и скорбь покинули их лица. Рейнар Высокий был широко известен как один из величайших воинов всех времен. Он заслужил больше наград за отвагу, чем любой другой человек в истории, причем четвертую – посмертно. Только Грей и еще двое видели его смерть своими глазами. Причем до сего дня из этих троих дожил один только Грей. Роупер уже знал, что подробности той истории (несмотря на повсеместный к ней интерес) Грей никогда не рассказывал никому, кроме Прайса.

– Большинство из вас знают, что, когда я вступил в Гвардию, Рейнара назначили моим наставником. Чего еще можно было желать? Трижды удостоенный награды за отвагу, храбрейший из когда-либо живших воинов, он прослужил в Гвардии три четверти века. Должен признаться, тогда меня это не обрадовало. Я думал, что и так уже прыгнул выше головы. Дело в том, что я никогда не рвался в Священную Гвардию. Мне казалось, что гвардейцы умирают слишком быстро, а я тогда еще не был готов к этому. Я считал, что недостоин быть гвардейцем, а уж то, что я оказался в паре с Рейнаром… в общем, далеко не этого я искал. Мне казалось, я занимаю место в Гвардии, которое по праву должно было принадлежать кому-то другому, и полагал, что герой Рейнар только зря потратит на меня время. Короче, случилось так, что я, вопреки собственным желаниям, стал тренироваться и воевать рядом с