Лесоторговца я решил пока не допрашивать – его совсем развезло, он даже ходить не мог. Разлёгся в коридоре, как шпала в халате, и отравлял воздух своими миазмами. Если прямо сказать, противно было говорить с этой воняющей кучей дерьма в халате. Хотя я и понимал, что может быть, зря это делаю. Вполне вероятно, что у этого финна самоконтроль сейчас ослаблен и без особых усилий из него можно выжать всю информацию, которой он обладает. Но не лежала у меня сейчас душа смотреть на пьяную, слюнявую физиономию. Поэтому я начал с финна, которого задерживали Кротов и Савелий. Вроде бы тот был уже морально сломлен и боялся санитара. Вот этот его страх я и хотел использовать – поставить Кротова позади финна и так проводить допрос. Но перед этим мне захотелось ошеломить финна, а именно своей грубостью и злостью. Пусть думает, что это Кротов добрый полицейский, а его начальник вообще садист.

Взяв стоявший у письменного стола стек, я попробовал стегнуть себя по бедру – было довольно чувствительно. После этого открыл дверь кабинета и приказал Кротову ввести задержанного Тилерсена. Когда Кротов втолкнул финна в кабинет и закрыл дверь за собой, я подскочил к задержанному агенту и хлестанул стеком по его связанным сзади рукам. Он даже ойкнул от неожиданности и боли. А я прямо в его ухо начал орать:

– Ну что, попался, сука! Я из тебя все жилы выну за нападение на санитарный поезд. Говори, гад, сколько егерей 27-го Прусского Королевского батальона уже в России? И смотри, сволочь, не вздумай врать, я это сразу пойму. Майор Байер уже здесь или ещё в Кёнигсберге?

Конечно, я поступил некрасиво и жестоко, но зато действенно. Моим поступком и тем, что мне известны сверхсекретные сведения, я его потряс до основания, и он поплыл. Заикаясь, с ужасным акцентом, промямлил:

– Точно не знаю, я всего лишь курьер – привёз господину Какинену деньги.

– Ты только ему привёз или ещё были получатели?

– Ещё я передал саквояж с деньгами господину Ларни.

– Где проживает этот Ларни? Адрес говори, адрес!

– На хуторе «Лосиный остров», это в пятнадцати верстах от Выборга.

– Там тоже егеря квартируют?

– Так точно!

– И сколько же там бойцов?

– Я привёз деньги на содержание ста пятидесяти человек. Ну и сто тысяч рублей для господина Ларни.

– А в Петрограде ты кому деньги передавал? Быстро говори, гнида!

Финн несколько замялся, а потом, решившись, произнёс:

– Господам: Пашинскому, Брызгалину и Сытину. Каждый получил от меня по тридцать тысяч рублей.

– Адреса говори всех этих сволочей!

– Я не знаю! Деньги передавал в ресторане «Медведь».

– А как же ты с ними договаривался о встрече? Кто тебя курировал в Петрограде?

– Полковник Матюхинен. Именно он выдавал мне деньги с поручениями развести их по нужным адресам.

– Он что, полковник вашего егерского движения?

– Нет, он действующий полковник Русской армии. Начальник какой-то службы Петроградского гарнизона и одновременно истинный финский патриот.

– Германский шпион он, а не финский патриот! Присягу нарушил, а всё туда же – в патриоты лезет, мать твою. Вот Маннергейм патриот – присягу царю дал, и сейчас, командуя дивизией, дерётся с австрийцами, даже не помышляя об отделении Финляндского княжества от России. Ну да ладно, разберёмся мы с финским патриотизмом – адрес говори, где этот полковник живёт. Или скажешь, что этого тоже не знаешь. Этим ты меня очень огорчишь – не знаю даже, смогу ли удержать своего бойца от серьёзного разговора с тобой. Он ненавидит таких, как ты, и просто мечтает содрать кожу с живого врага императора.

Задержанный курьер, глянув на невозмутимо стоявшего санитара Кротова, опять заикаясь, назвал петроградский адрес. Я доброжелательно кивнул и уже тоном заботливого дядюшки сказал:

– Ну что, пока поверю тебе! Пойдём к столу, там оформим протокол допроса, и можешь сегодня отдыхать. Если все перечисленные тобой адреса не окажутся пустышкой, то считай, что ты прошёл самый жуткий этап своей жизни. Будешь жить долго и счастливо и, глядишь, своих внуков будешь воспитывать!

Приказав Кротову развязать задержанному руки, я направился к письменному столу, где и начал оформлять протокол допроса. Одновременно финн на другом конце стола писал свои признательные показания. Когда всё закончил и вложил написанные листки в найденную на письменном столе лесоторговца кожаную папку, то любезно предложил Фредди (именно так звали финна) попить воды. Моё предложение было с радостью принято. Дождавшись, когда