он не сулит.
Джексом метнул взгляд на Зору, та подлетела и благодарно коснулась его руки.
– Разумеется, Джексом не оспаривает твоих слов, Жрица. Он лишь задает вопрос, который у всех у нас на уме.
– Тогда отвечу ему так же прямо. Прошлой ночью меня ранили. Серьезно ранили. Мари достала меня из воды – без нее я бы утонула – и дотащила до укрытия, где уже прятались Ксандр и Дженна. У меня было тяжелое сотрясение мозга, переломы ребер. Я не могла призывать луну, а Псобратья были близко, и когда Ксандра одолела ночная лихорадка, Мари сделала то, что мне было не под силу – омыла его, омыла Дженну. Я ответила на ваш вопрос?
– Почти, – сказала Зора и продолжала с наигранным смущением: – Но если твои раны были столь серьезны, что ты не могла призвать луну даже вдвоем с дочерью, почему же сегодня на тебе ни царапинки?
Леда подняла голову и сказала голосом, полным любви и гордости, так что на глаза Мари навернулись слезы:
– Сегодня я цела и невредима, потому что Мари, омыв сначала Ксандра и Дженну от ночной лихорадки, затем омыла меня и исцелила мои раны. А потому, Зора, я объявляю свою дочь, Мари, ученицей и наследницей наравне с тобой.
Мари казалось, что улыбка уже никогда не сойдет с ее лица. Зора застыла, разинув рот, а Джексом кивал – нет, скорее, кланялся – Леде, бормоча нечто похожее на извинения. Остальные трое выглядели столь же пристыженными. Счастье переполняло Мари, и только через несколько мгновений она поняла, что слышит тихий грозный звук – то рычал Ригель. Мари нехотя перевела взгляд на щенка. Все это время он лежал с ней рядом на мшистой земле, свернувшись клубочком, и дремал, утомленный переправой, но теперь вскочил на ноги. Пес был как натянутая струна – казалось, вот-вот зазвенит. Шерсть на загривке вздыбилась, хвост завивался вверх спиралью, как у скорпиона, а уши стояли торчком. Он негромко рычал, устремив взгляд на вишневую рощицу по ту сторону ручья. Мари вдруг охватило желание бежать – скорее отсюда, прочь, прочь, прочь!
Она двигалась быстро, а надо было еще быстрей. Едва она раздвинула занавес ветвей и крикнула: «Мама, беги!» – из вишневой рощицы выскочили Псобратья с собаками.
Зора не медлила ни секунды. Даже не взглянув на Леду, она повисла на руке Джексома с визгом: «Защити меня, защити!» Юноша с трудом втащил ее на крутой обрыв, и они вдвоем унеслись в чащу. Остальные трое мужчин бежали следом.
Ни один и пальцем не пошевелил, чтобы помочь Леде.
Леда дико озиралась, ища Мари. Выйдя из укрытия, та показала матери рукой: беги! Она и сама приготовилась бежать: оставить Ригеля – здесь он в безопасности, хотя бы на время – и скорей к маме! Но у щенка было на этот счет свое мнение. С неожиданной для Мари силой Ригель вцепился зубами в ее одежду, рванул к себе, и Мари упала, так и не успев покинуть укрытие.
– Нет, Ригель! Пусти меня к маме! – Мари освободилась от щенячьей хватки, но поздно. Голоса чужаков зарокотали над поляной, словно раскаты грома, предвещая грозу.
Мари поползла вперед, где плакучие ветви доставали до земли, и дрожащими руками раздвинула зеленую бахрому листвы.
Леда почти достигла другого берега. Пальцы Мари царапали мшистую землю.
Со стороны поляны донесся яростный лай, и его тут же перекрыл знакомый голос:
– Тадеус, Сол не велел сегодня ловить землерылов! Уйми Одиссея, а то надорвется!
Мари, оторвав взгляд от бегущей Леды, посмотрела на охотников. Отрешенно, внутренне похолодев, отметила: всего трое. Двоих сопровождали приземистые жесткошерстные псы – судя по всему, терьеры. Третий был без собаки, но Мари узнала голос и могла назвать имя рослого красавца – Ник. Тот самый Ник, который считает Ригеля своим.
– Чем больше времени я с тобой провожу, Ник, тем больше ты мне напоминаешь дерганую старую бабу. Подумаешь, Одиссей развлекается! Пускай они с Кэмероном порезвятся! Дэвис, готовься, сейчас велю своему мальчику взять землерылиху. И ты посылай Кэмерона.
– Нет, мы с вами не на ловле землерылов, – возразил Ник с нескрываемой досадой. – Ну ее, землерылиху, давайте искать щенка.
– Одно другому не мешает, а Кэмерон пускай набирается опыта. Так, Дэвис? На то он и здесь, верно? Поймаем ее, потом отпустим. Подумаешь, великое дело! – Прежде чем самый молодой успел ответить, Тадеус самодовольно кивнул и скомандовал своему псу: – Одиссей, взять!
Мари беспомощно наблюдала, как первый терьер стрелой мчится прочь от Тадеуса и бросается в ручей, за Ледой. Второй с радостным лаем припустил вдогонку.
– Только время теряем, у нас его и так мало, Тадеус!
Ник что-то еще говорил, но Мари не улавливала смысла. Лишь одно для нее имело значение – Леда. Та уже достигла дальнего берега и взбиралась на кручу. Мари видела, что Леда торопится, карабкается все быстрей, но склон был почти отвесный и сплошь в камнях, сломанных сучьях и колючках. Как бы она не оступилась, как бы не упала… и стоило Мари об этом подумать – так и случилось.
Позже, когда Мари снова и снова прокручивала в голове страшные события, она поняла, что нога Леды, возможно, угодила в одну из ям, которых не разглядишь под палой листвой и мелким мусором. Но в тот миг, когда это случилось на глазах у Мари, она ничего не поняла, лишь увидела, как Леда вдруг пошатнулась, потеряла равновесие и, размахивая руками, полетела вниз с крутого обрыва, как с ледяной горки. Она катилась кубарем, набирая и набирая скорость, и наконец приземлилась, оказавшись наполовину в воде.