принюхиваться.

– Ксандр здесь? – предположила Мари.

Леда знаком велела ей оставаться на месте, а сама двинулась вперед и вдруг замерла, схватившись за горло.

– Мама… – шепнула Мари.

Леда, склонив голову, беззвучно зашептала молитву и лишь затем обратилась к дочери:

– Ты не ошиблась. Ночью сюда наведались тараканы. – Взяв Мари под руку, Леда увела ее подальше от страшных останков. – Сюда. Здесь мы отбивались от пауков, до сих пор пахнет лавандой.

– А вот здесь мы упали. – Мари указала на яму, куда их толкнул Ксандр, когда выбежал им на защиту. – Ладно, спущу Ригеля на землю. – Мари выпустила щенка, утерла со лба пот, потянулась, давая отдых затекшей спине. – А теперь вернемся к кедру, где мы прятались.

Шли они быстро и молча. Земля была влажной после ночного дождя, и Мари с радостью отметила, что большие, как у взрослого пса, лапы Ригеля оставляют четкие следы. Мари с матерью тоже, разумеется, оставляли следы, но Мари то и дело бросала Ригелю палки и сосновые шишки, щенок бегал кругами и приносил их, а Леда заметала часть отпечатков большим листом папоротника-дербянки.

Когда они пришли к сухому кедру, Леда нырнула в шатер из плюща. Мари осталась снаружи, не пуская Ригеля в шатер, пока мать заметала следы, оставленные накануне, когда они прятались здесь вчетвером. Когда она вышла, Мари раздвинула лозы плюща и велела Ригелю: «Прячься!»

Щенок радостно забежал в шатер, завертелся волчком, а потом прилег, поглядывая на Мари и стуча хвостом по ковру из сухих листьев – игра доставляла ему явное удовольствие. Мари дала ему полежать с минуту, чтобы в укрытии остался его запах.

– Учуять здесь Ригеля не составит труда. А теперь – к кусту остролиста, велю ему и там спрятаться.

И вся троица поспешила от кедра к остролисту. Уже на подходе Мари увидела следы страшной схватки: вытоптанные папоротники, расколотые бревна, поломанные кусты. Разглядев вблизи оперение стрелы, Мари поспешно отвела глаза.

– Еще один Землеступ. Еще одним родичем меньше, – вполголоса промолвила Леда. – Скольких же они убили?

– Ксандра, вот этого, а еще на Поляне собраний при мне застрелили Уоррена, – ответила Мари.

– Уоррена? Как жаль! Сиана будет горевать.

Мари промолчала, но не из черствости, не оттого, что ее не трогало чужое горе. Она попросту не понимала, как может женщина скорбеть о человеке, который почти не уделял ей внимания. Ксандр – дело иное. Он растил Дженну – был ей не только отцом, но и заменил мать. А Уоррен? Ей хотелось спросить Леду, часто ли он приходил к ней на очищение, стремился ли ради подруги сохранять здравый рассудок или же, подобно многим, плыл по течению, поддаваясь ночной лихорадке?

Отбросив прочь посторонние мысли, Мари указала на куст остролиста:

– Ригель, прячься!

Щенок юркнул под куст, завертелся волчком, улыбнулся по-собачьи в предвкушении новой игры.

– А отсюда – к ручью? – уточнила Леда.

– Да, но сначала пусть побегает за палкой, каждый раз в новое место. – Мари подняла с земли палку. – Ригель, принеси! – Она метнула палку, Ригель бросился за ней и, довольный, принес ее Мари. Больше десятка раз кидала она Ригелю палку, каждый раз в новом направлении. И наконец кивнула матери: – Пожалуй, хватит. Теперь к ручью.

Мари подозвала Ригеля, и все трое стали осторожно спускаться по крутому откосу.

– Смотри под ноги, Мари, – предупредила Леда и взяла дочь за руку. – Здесь кругом ямы да острые ветки, а под листьями не видать ничего. Берег коварный, поэтому переход на Поляну собраний не здесь, а намного ниже по течению.

Мари, крепко держа мать за руку, помогала ей спускаться, а Ригель несся вскачь, и обе заулыбались: до чего же длинные, неуклюжие у него лапы!

– Думаю, он даже Ориона перерастет, – сказала Леда, отдуваясь, когда они остановились внизу передохнуть.

– Думаю, Ригель вырастет красавцем! А еще думаю, что все у нас сегодня получится. После наших сегодняшних хитростей ни один Псобрат не сможет выследить Ригеля и обнаружить нору, – ответила Мари с надеждой, что слова, произнесенные вслух, станут правдой. – И с нынешнего дня буду осторожнее. Никогда не стану возвращаться домой прямой дорогой, а на подходе к норе буду брать его на руки.

Леда вскинула бровь.

– Даже когда он вырастет?

Мари решительно кивнула.

– Даже когда вырастет. Я и так сильная, а к тому времени у меня сил еще прибавится.

Леда улыбнулась, глядя на веселого нескладного щенка, а затем с любовью и гордостью посмотрела на дочь.

– Девочка моя, тебе все на свете по плечу, если постараешься.

Держась за руки, мать и дочь вместе переходили ручей. Вода поднялась от ночных дождей, и коварное течение мешало идти. Мари крепко сжимала худенькую руку матери и поглядывала на Ригеля, жалобно скулившего у кромки воды.