Сергей уронил голову на руки: «С какой стати Ника могла вдруг оказаться в борделе на Шаболовке? Хотя когда имеешь дело с Оксой, ожидать можно чего угодно. А если она и впрямь потеряла память? И куда делась эта ее девчонка? – Он представил себе Нику – с бессмысленным, безумным лицом, повторяющей каждому встречному мерзавцу свое имя. – Стоит ли ее искать, спасать? Если это действительно она, и она потеряла память, то ей без разницы, где находиться. Значит, что? Оборвалась еще одна ниточка – и, может быть, самая главная. Девчонка спасла меня, а я даже не сумел ее защитить? Надо все-таки проверить – кто там, в борделе на Шаболовской, она или нет? Много времени это не займет».
Время утекало, как сквозь пальцы. Нике каждый день делали уколы, и каждый день она с ужасом ждала, что именно в этот раз ей введут какую-нибудь гадость, вызывающую искусственные роды. А медсестра, казалось, получала удовольствие, глядя на то, как бледнеет девушка при ее приближении.
– И чего это мы так переживаем? Это по меньшей мере неразумно – ведь если с ребеночком что не так, слезами горю не поможешь, только нервы испортишь вдобавок. Что-то ты сегодня бледненькая. Дай-ка руку.
И она с притворной озабоченностью слушала пульс.
– Ничего, скоро уже все решится. Тебя от нас заберут. Еще пожалеешь – ведь здесь тебе все условия создавали, а там, куда тебя отправят, с тобой церемониться не будут. Ну, ребеночка-то заберут потом, конечно. Если ты его вообще доносишь. Там ведь, знаешь ли, не курорт.
– Куда меня отправят? – хрипло спросила Ника. Но медсестра только многозначительно закатила глаза.
– Руководству виднее. Как бы то ни было, вопрос решится на днях.
«Вот и все, – ухнуло в голове у Ники. – Законопатят в лагерь, а оттуда не сбежать».
До сих пор она, сама себе в том не сознаваясь, втайне все же надеялась, что Датчанин не погиб, что он вернется и отправится ее искать, потому что, кроме него, она никому в целом свете не нужна. Девочка, которую она спасла, устроилась теперь вместо нее на Красной линии. «Я никогда от тебя не уйду», – вспомнила девушка слова Муси. Такие обещания легко даются в трудную минуту и легко забываются, когда жизнь налаживается.
Ника стиснула зубы. «Ничего, мы еще посмотрим, – подумала она. – Завтра будет новый день».
И когда медсестра ушла, постаралась заснуть. Ей нужно было отдохнуть как следует – силы ей в ближайшее время еще понадобятся.
Шаболовская тоже была бандитской станцией. Заправлял на ней Веселый Роджер – подозрительный тип с обожженным лицом и прижмуренным глазом, предпочитавший ходить в тельняшке и увешавший свою штаб-квартиру в подсобке пиратскими флагами. Но Датчанин не пошел к нему. То, что ему надо, можно было узнать у костра, за кружкой браги. Он непринужденно подсел туда, где народу было побольше. На него покосились настороженно, но возражать не стали. А когда он плеснул в кружки нескольким собеседникам браги из фляжки, те и вовсе расположились к нему. И, когда выдался удобный момент, сталкер спросил:
– Говорят, у вас тут в борделе какая-то ненормальная… Лика или Ника.
Странно было произносить ее имя здесь. На него самого тут же посмотрели как на ненормального.
– Лизка, что ли? А тебе на что? Или ты таких любишь? Полоумных?
«Лизка – значит, не она? Но раз я уже здесь, стоит убедиться наверняка». Он скривился.
– Да нет же. Просто думал – может, знакомая?
– Ты смотри, поаккуратней. Насчет Лизки тебе надо к Сеньке Кривому. Только не вздумай про знакомую болтать – ему сложности не нужны, он тогда тебе не покажет ее. Скажи просто – Лизку хочу. Но не вздумай ее, убогую, обидеть.
– А что, она и впрямь полоумная?
– Кто ж ее знает? Говорят, в туннеле ее нашли. Что там делала, откуда взялась – неизвестно. Может, от челноков каких отстала? Одета была в лохмотья жуткие, вся исцарапанная. И только одно твердила – меня, мол, Лиза зовут. Так вот до сих пор всем и говорит. Что с ней там было, кто ее так напугал, – теперь не узнать. Только вряд ли у нее когда-нибудь мозги на место встанут. А Сенька, гад, и рад пользоваться. Но мы ее не обижаем, наоборот, по-доброму к ней.
Датчанин только хмыкнул. И пошел искать Сеньку. Тот обнаружился в баре.
– Лизку тебе? Десять патронов час.
Датчанин покорно отсчитал. И его отвели в палатку, где в полумраке сидела худенькая девушка, прижимая к себе грязно-розового, потрепанного игрушечного зайца. Волосы ее были перевязаны лентой. Едва кинув взгляд на нее, Сергей с облегчением убедился – не та. Он действительно не знал, что сделал бы, если бы здесь обнаружил Нику – в таком состоянии, без памяти. А впрочем, давно ли он сам валялся как овощ. И тоже ничего не помнил о себе. Он всмотрелся в глаза девушки – ее пустой взгляд был устремлен куда-то поверх его головы.
– Привет, – сказал он. Она обратила к нему бледное лицо.
– Меня зовут Лиза, – сообщила она ему.
– А меня – Сергей. Как же ты сюда попала?
Девушка молча смотрела на сталкера. Он мог бы сразу уйти. Но не хотел вызывать подозрений у Кривого. Потому устроился поудобнее и продолжал спрашивать:
