поступил по-свински, записку эту дурацкую оставил ей. Ну, ничего, она поймет, она простит».
Вскоре он уже пытался встать на ноги, сделать первые шаги. Врач, с одной стороны, был доволен таким прогрессом, с другой – умолял не торопиться.
– Вам же не хочется осложнений? Давайте, мы уж как следует вас подлечим.
Датчанин иной раз даже думал, что неведомый ему Дикий, наверное, решил оплатить врачу весь срок его пребывания в госпитале – оттого тот и уговаривает его задержаться. Но невольно поддавался на уговоры.
– Запомните, – убеждал его врач, – вам абсолютно некуда спешить. Для вас сейчас нет ничего важнее собственного здоровья.
И Сергей, расслабившись, думал, что торопиться ему и впрямь некуда: «Вот когда поставят на ноги – тогда и вернусь на Китай-город. К Нике». Да, все другие ниточки обрывались одна за другой, но эта у него пока осталась. Почему-то он совершенно не принимал в расчет, что девушка может его и не дождаться.
Когда он, бледный, бритый, появился на Китае, его почти никто не узнал. Он обошел станцию, осмотрел палатки: «Вроде, вот в этой Ника живет?» Но когда осторожно заглянул, на него оттуда уставился какой-то мужик.
– Чё надо?
– Тут знакомая моя вроде жила.
– Нет тут никаких твоих знакомых, – угрюмо буркнул мужик. – Иди себе мимо.
Датчанин решил, что перепутал, еще раз обошел станцию. «Да нет, совершенно точно – в этой палатке я тогда валялся. Куда ж прежняя-то хозяйка делась?» Самое интересное, что до этого он все же думал о встрече с Никой с некоторым испугом – боялся слез, упреков. Но вот теперь, когда она неведомо куда пропала, ему позарез понадобилось узнать, где она.
Наконец он наткнулся на знакомого персонажа. Леха Фейсконтроль, увидев сталкера, довольно хмыкнул:
– Так и думал, что ты еще объявишься. Чтоб Датчанин – да так просто дал себя убить. С тебя причитается.
И Истомин с изумлением почувствовал, что тот ему действительно рад – на свой лад.
– Слушай, а ты помнишь, девчонка тут была? Ника? Где она теперь? Не знаешь?
На его бледных щеках даже выступил слабый румянец.
– Много тут девчонок, – буркнул Лёха. – Одни уходят, другие приходят. Я за ними не слежу. Кажись, малая у нее заболела, она и свалила куда-то.
– Ее сестра?
– Не сестра, – буркнул Лёха, – найденка она.
– А куда она ушла?
– Без понятия, – помрачнев, сказал парень.
Кармен, увидев Сергея, бледного, как привидение, сперва испугалась. Когда он задал свой вопрос, отчаянно замотала головой.
– Ничего не знаю. Знаю только, что она к Оксе ходила. Я тут ни при чем. Ей нездоровилось, она и пошла.
Датчанин схватил ее за плечи, тряхнул.
– Зачем она ходила к Оксе?
– За травками. Я ничего не знаю.
Истомин похолодел. Он и так жалел, что свел Нику с травницей. Ему ли было не знать, на что способна Окса.
Слухи о его возвращении распространялись по станции стремительно. И, как обычно, хватало доброхотов. Один из таких подсел к нему вечером в баре. Датчанин не то чтобы хотел напиться – ему казалось, что от браги у него, наоборот, слегка прояснилось в голове. Его все еще донимали головные боли – следствие того удара.
– Слышь, ты девчонку ищешь? Худенькую такую, темненькую?
– Ну да. Ты что-то знаешь?
– Стакан нальешь – расскажу, что слышал.
Прихлебывая с довольным видом брагу, пьянчуга поведал:
– Кореш рассказывал – на Шаболовке в борделе новенькая появилась.
Датчанин нервно дернулся.
– Девка худенькая, темноволосая, а с головой у нее – беда. Только и знает повторять – «Меня зовут Ника». Видно, помрет скоро. Хотя, психи иногда долго живут. Видно, что-то ее напугало сильно или еще какая беда случилась. Для хозяина-то она – находка, конечно. Безропотная совсем, безответная, только каждому клиенту твердит одно и то же – Ликой, мол, ее зовут.
Датчанин скривился, приложил ладонь ко лбу.
– Лика или Ника?
– Может, и Ника, может, и Лика. За что купил, за то и продаю.
