тамошние власти вроде бы симпатизировали Красной линии, так что должны были, по идее, проповедовать атеизм. Но почему-то на станциях процветали суеверия. Например, культ Алики-заступницы – здешней святой, которую, по слухам, сами же местные сначала и замучили. «Очень по-человечески, – подумал сталкер. – Нет у тебя мученика – сотвори его сам». Причем этот культ явно выходил за рамки местных баек – Датчанину случалось слышать про заступницу и от людей в Большом метро. Вообще, Истомин считал, что народ в Конфедерации чересчур увлекается мистикой – вечно там кому-то что-то мерещилось. Возможно, оттого, что основную массу населения составляли женщины, а может, близость Ваганьковского кладбища давила людям на мозги. Потому и к рассказу о загадочном стуке сталкер отнесся скептически.

«И почему сейчас меня понесло именно сюда? Можно было остатком жизни распорядиться более толково – помочь, например, кому-нибудь. Подвиг какой-нибудь совершить. Чтобы и обо мне, как о знаменитом Хантере, слагали легенды. О Хантере ведь тоже поговаривали, что пьет, – но ему ведь все прощали. А способов сложить буйну голову можно найти массу, – размышлял Датчанин. – А тут – стук какой-то загадочный: то ли в самом деле слышали, то ли просто почудился кому. Мне вот, например, иной раз чудится, что где-то вдали слышен грохот идущего по туннелю поезда. Хотя поезда уже двадцать лет как не ходят, только дрезины шныряют туда-сюда, и то не везде, рельсы-то за столько лет тоже местами в негодность пришли. А кто-то на полном серьезе уверяет, что в недрах земли до сих пор работает какой-то мощный механизм. Разумеется, бред все это».

Сталкер перешел на Баррикадную и свернул в туннель, ведущий к Улице 1905 года. Сначала все еще сомневался: «Может, все же заглянуть на станцию, узнать, в чем дело». Но не было у него в этот день настроения общаться ни с кем. Иногда, глядя на то, во что превратились люди в метро, Датчанин вообще зарекался кому-либо помогать.

Мрак, тишина – ему они не действовали на нервы, наоборот, успокаивали. Слабые звуки и шорохи он привык различать: «Вот поодаль скребется крыса, и это хорошо, значит, туннель чистый. Вот подкапывает где-то вода. – Датчанин свернул в боковое ответвление, окончательно раздумав идти на станцию. – Успеется, я лучше пока постараюсь разведать новые подземелья. Может быть, там есть другие выходы на поверхность?» Где-то здесь, по слухам, жил безобидный старик, устроивший себе в одном из подсобных помещений целый зоопарк. Зверюшки у него, как поговаривали, были жутковатые, и совершенно непонятно было, чем – или кем – он их кормит. При нем еще болталась какая-то изможденная тетка – то ли дочь, то ли сожительница. Вскоре сталкер набрел на это место: старик обосновался как раз в ответвлении, его зоопарк легко было вычислить по жуткой вони. Датчанин решил в чужие дела не вникать и бесшумно миновал обиталище старика, поморщившись от тяжелого запаха. Животные завозились было в клетках, но вскоре затихли, а людей видно не было – может, отлучились куда-то. Истомин пошел дальше по туннелю, где были проложены толстые трубы. Он брел мимо каких-то запертых подсобных помещений, осторожно светя фонариком, и вдруг услышал глухое предупреждающее рычание. Сталкер остановился, перехватил поудобнее автомат. Рычание стало громче. «Неужели у старика сбежала зверюшка? Или это уже кто-то из диких местных обитателей?» И вдруг Датчанин различил еще один звук – болезненный человеческий стон. Он осторожно посветил фонариком. Сначала он увидел огромную груду грязного, спутавшегося черно-бело- рыжего меха, из которой сверкали глаза. Датчанину стало плохо. Он увидел высовывающуюся сбоку бледную тощую человеческую руку. Эта тварь явно кого-то доедала, а он, видимо, отвлек ее от завтрака – или ужина? Сергей опять взялся было за автомат, и тут послышался слабый голос:

– Не стреляй.

Датчанин опешил. Из-под меха выглянуло бледное одутловатое лицо. Темные, с проседью, волосы и набрякшие мешки под глазами говорили о том, что незнакомец был ровесником Датчанину – может, даже старше.

– Сидеть, – сказал человек, явно обращаясь к своему монстру. Животное неохотно послушалось, всем своим видом показывая, что в любой момент готово вступить в бой с чужаком.

– Что происходит? – спросил Датчанин.

– Ты сам-то откуда будешь? – вопросом на вопрос ответил человек.

– Из метро.

– А сюда чего забрел?

– Так, на разведку. Поискать другие выходы наверх. За едой все дальше приходится ходить, возле станций уже все подобрали.

– Добытчик, значит. Не болтай там потом, что меня встретил, ладно?

– Скрываешься?

– Не думай, ничего такого. Просто чем дальше от людей, тем спокойнее.

– Понимаю. А я уж решил было, что этот зверь тебя доедает.

Человек слабо хихикнул.

– Да, можно испугаться с непривычки. Слушай, можешь мне помочь?

– Смотря в чем, – уклончиво ответил сталкер.

– Я ногу вывихнул. Вправить бы надо.

– Не уверен, что сумею.

– Я тебе объясню – как. Только тут проблема, – он похлопал по холке мохнатое чудовище. – Зверюга беспокоиться будет. Сейчас я ее привяжу.

Он, кряхтя, разыскал в густой шерсти на шее животного ошейник, пристегнул к нему толстую ржавую цепь. Монстр заскулил, чуя недоброе. Затем хозяин