зависит, сколько энергии уйдет на спасение. Я принес Алессу еще теплую, но уже бездыханную. Вся накопленная за последнее тысячелетие энергия ушла на то, чтобы вернуть ее в мир живых. Но даже такого количества не хватило, чтобы избавить девочку от воспоминаний о произошедшем, оставив на память шрам. Артефакт потратил все. Потребуются еще сотни лет, чтобы он хотя бы активизировался. А до того момента это просто обычный камень. Ни у тебя, ни у твоей жены нет столько времени.

Хранитель развеял последние надежды Элидира. Медленно, с трудом переставляя ноги, он прошел к телу своей жены и, склонившись, неистово зашептал что-то, вцепившись руками в купол стазиса, постепенно разрывая его.

А у меня в груди разлилась пустота. Вот и все. Все закончилось. Но почему же мне не стало легче?

Я не заметила, что Дамиан уже освободился, пока не почувствовала теплые руки, мягко обнявшие меня со спины и прижавшие к себе.

– Цела? – тихо спросил он, а я смогла лишь кивнуть в ответ.

Отпустив меня, черная, все еще покрытая мраком фигура с отблесками пламени в глазах решительно шагнула в сторону Руна, рыдающего над телом возлюбленной. Но я, ухватив магистра за руку, удержала его. Резко развернувшись, Дамиан недоверчиво уставился на меня.

– Ты что, хочешь оставить его без наказания? – хрипло спросил он. – Позволишь просто уйти?

– Разве ты не видишь, Дейм? – проговорила я, взглянув ему в глаза. – Этот человек уже несколько секунд как мертв. Мы уже ничего не можем ему сделать. Разве что поглумиться над телом.

Я вернула взгляд к судорожно вздрагивающему мужчине, наблюдая, как черный цветок смерти, распустившийся у него на спине, медленно, но верно распространяет свои корни по телу. Да, он еще шевелит губами и судорожно сжимает пальцы, но жалкие движения тела ничего не значат, если душа за него уже не держится.

Отчаянье и безысходность могут убить. Но вернее всего и больнее бьет любовь. И я жалею лишь о том, что Элидир оказался недостаточно силен, чтобы промучиться с этой болью больше десятка лет, как пришлось мне.

Не желая больше смотреть на агонию, повернулась к Дамиану.

– Я хочу забрать отсюда сестру и похоронить ее.

Магистр напряженно посмотрел на меня и, коротко кивнув, ушел туда, где лежали уже три тела.

А я отошла подальше и зажмурилась. Не хочу больше ничего ни видеть, ни слышать. С меня достаточно. Через мгновение почувствовав, что меня укутывает знакомый теплый мех, вцепилась руками в шею Храна, позволяя ему завернуть меня в его пушистые хвосты, словно в кокон.

– Спасибо, – прошептала еле слышно в его шерсть, понимая, что он все равно услышит. – За все. За то, что спас тогда, за то, что был рядом все эти годы, за то, что пришел сегодня сюда.

– Можем уходить, – произнес рядом Дамиан, и кот освободил меня из мехового плена, позволив взглянуть на Кассандру, такую маленькую в руках магистра.

Последнее, что я увидела среди стремительно разворачивающихся черных лент портала, заполняющих комнату, это яркая вспышка в том месте, где остались тела изобретателя и его жены.

На следующий день все газеты столицы разразились шокирующей новостью:

Но я об этом узнала гораздо позже.

Несмотря на то что пасмурно было весь день, с неба не пролилось ни капли, пока на могильный холм не была высыпана последняя лопата земли. И лишь после этого мне на щеку упали несколько робких капель, а уже через мгновение все накрыло сплошной стеной дождя. Я, не двигаясь с места, стояла и смотрела, как вода омывает строки на граните: «Кассандра Эстарта тэр Кэрридуэн и Алессандия Эстарта тэр Кэрридуэн. Вечно живые в памяти близких».

Сегодня я похоронила последних представителей древнего рода. В тот же самый день, в день их смерти, седьмого августа. Спустя пятнадцать лет эта история все же закрыта.

Когда-то я мечтала, что, покончив со всем, вернусь в наше поместье и приму имя своего рода. А четыре дня назад поняла, что не хочу этого. За недолгое время я уже достаточно узнала о высшем свете, чтобы понять, что не желаю становиться его частью. От замка осталось лишь пепелище да несколько голых стен. От рода – три надгробия.

В тот злополучный день род Кэрридуэн оборвался. Алессандия для всех погибла вместе со своей семьей. А появилась Кастодия Серас, девочка из приюта.

– Ты совсем вымокла и продрогла, – произнес Дамиан и опустил мне на плечи тяжелый теплый плащ. Я позволила себя укутать, а потом развернулась и, тяжело вздохнув, уперлась лбом ему в грудь.

– Забери меня отсюда, – прошептала, почувствовав, что на сегодня с меня хватит.