полководцев. Два дня они отвели на отдых для людей и лошадей, но заодно и осмотрели вражеские караулы, определив время и место их смены. (3) Царские солдаты стояли почти у подножья холма, на котором расположен город; таким образом, все, что находилось у них в тылу, было открыто для их грабежей. (4) После того как однажды горожане, поддавшись страху, заперлись в стенах, никто из них не решался выйти из города даже для того, чтобы издалека копьями или дротиками тревожить неприятельские караулы. Поэтому царские воины прониклись презрением к ним, а там и беспечностью. Даже кони у большой части врагов были расседланы и разнузданы. (5) Лишь немногие оставались в строю при оружии, а остальные разбредались и рассеивались по всей равнине: одни по молодости лет предавались всяким игривым забавам, другие пировали в тени, а некоторые даже укладывались поспать. (6) Понаблюдав за всем этим с высоты пергамских стен, Диофан приказал своим людям вооружиться и собраться к городским воротам, сам же он, явившись к Атталу, сказал ему, что хочет попробовать напасть на вражеские заставы. (7) Аттал без охоты разрешил это, зная, что сотне всадников предстоит биться с шестьюстами, тысяче пехотинцев – с четырьмя тысячами. Выйдя за ворота, Диофан остановился невдалеке от неприятельских караулов, в ожидании удобного случая. (8) Жителям Пергама эта затея казалась скорее безумием, чем удалью, да и враги, едва обратив на них внимание и заметив, что они стоят неподвижно, не изменили своей обычной беспечности, насмехаясь еще и над малочисленностью отряда. (9) Диофан на какое-то время дал своим людям постоять спокойно, словно вывел их лишь поглядеть. (10) Заметив, что враги, оставивши строй, разбрелись, он приказал пехоте следовать за собой как можно быстрее, а сам со своими конниками под громкий боевой клич и пеших и конных во весь опор понесся на неприятельскую заставу. (11) Это испугало не только людей, но и коней, которые оборвали привязи и вызвали в своем же стане смятение и беспорядок. (12) Лишь немногие кони стояли спокойно, но конники и их не могли без труда оседлать, взнуздать, да и сесть на них, ибо ахейская конница навела страх куда больший, чем можно было ожидать по ее численности. (13) Пехоте же ахейской, наступавшей в строю и готовой к бою, противостояли воины разрозненные, беспечные и чуть ли не полусонные. (14) Повсюду началась резня, враги пустились бежать по равнине. Диофан преследовал разбежавшихся, пока считал это безопасным, а затем с великим почетом для ахейского племени (ведь с пергамских стен за битвой наблюдали не только мужчины, но даже женщины) вернулся к защите города.
21. (1) На другой день на царских заставах был наведен порядок; правильно расставленные, они находились теперь на пятьсот футов дальше от города. Ахейцы почти в то же самое время, что накануне, вышли на то же самое место. (2) Много часов обе стороны напряженно стояли в ожидании натиска, как будто вот-вот все начнется. А незадолго перед закатом, когда настала пора возвращаться в лагерь, царские войска собрались под знамена и тронулись в путь строем, пригодным скорей для похода, чем для сражения. (3) Пока они были в пределах видимости, Диофан не трогался с места, но затем с таким же напором, как накануне, он с тыла обрушился на уходящих, вновь посеяв такой страх и смятение, что, пока избивали шедших в хвосте, никто не посмел остановиться и дать отпор. Перепуганные, едва соблюдая военный строй, враги отступили в лагерь. (4) Такая отвага ахейцев заставила Селевка увести войско из Пергамских земель.
Услыхав, что римляне прибыли для защиты Адрамиттея, Антиох решил оставить этот город в покое. Разорив поля, он затем взял штурмом Перею, колонию митиленцев51. (5) С первого приступа были захвачены Коттон, Корилен, Афродисиада и Принне. (6) Оттуда он через Тиатиру вернулся в Сарды. А Селевк, оставаясь на побережье, в одних вселял ужас, а для других был защитником. Римский же флот вместе с Эвменом и родосцами пошел сперва в Митилену, а затем обратно в Элею, откуда и прибыл. (7) Затем они, направляясь в Фокею, пристали к острову, который называется Вакховым (напротив города фокейцев) и, как враги, разграбили там храмы и статуи, которыми был богато украшен остров и которых они до тех пор не трогали. Затем, переправившись к самому городу, (8) они распределили между собой отдельные участки стены и пошли на приступ в уверенности, что город удастся взять без осадных сооружений – силой оружия и с помощью лестниц. Но когда в город вошел посланный туда Антиохом гарнизон из трех тысяч вооруженных воинов, (9) приступ немедленно был оставлен и флот вернулся на остров без всяких успехов – разве только поля вокруг вражеского города остались разорены.
22. (1) Тогда и решили, что Эвмену следует вернуться домой и приготовить для консула и войска все, чего потребует переправа через Геллеспонт. Римский и родосский флоты должны были возвращаться к Самосу и там стоять, не позволяя Поликсениду вырваться из Эфеса. Итак, царь вернулся в Элею, а римляне и родосцы – на Самос. (2) Там умер Марк Эмилий, брат претора.
После торжественных похорон родосцы со своими тринадцатью кораблями, одной косской квинкверемой и еще одной книдской отправились на Родос, чтобы стоять там на страже в ожидании царского флота, который, по слухам, плыл из Сирии52. (3) За два дня до того, как от Самоса прибыл с флотом Эвдам, тринадцать судов во главе с Памфилидом были посланы с Родоса против того же сирийского флота. Взяв с собою четыре корабля, охранявших Карию, родосцы вызволили из осады Дедалы и некоторые другие укрепления Переи53, подвергшиеся нападению царских войск. Было решено, что Эвдам выступает немедленно. (4) К тому флоту, который уже был при нем, добавили еще шесть открытых судов. (5) Отплыв со всей возможной поспешностью, он нагнал родосские корабли, которые успели достичь гавани, называемой Мегиста. Оттуда они единым строем добрались до Фаселиды54, где и решили, что лучше всего поджидать противника здесь.
23. (1) Фаселида расположена на границе Ликии и Памфилии. Она вдается далеко в море и первой видна морякам, плывущим из Киликии на Родос, да и от нее корабли видны издалека. Потому это место и было выбрано, чтобы встречать здесь вражеский флот. (2) Но случилось непредвиденное: из-за нездоровой местности и времени года (была середина лета) и от ужасных испарений начали распространяться повальные болезни, особенно среди гребцов. (3) В страхе перед этим мором они снялись с места, и когда, проплыв мимо Памфилийского залива, причалили у реки Евримедонт, то узнали от жителей Аспенда55, что неприятель у Сиды. (4) Царский флот двигался очень медленно, ибо стояла неблагоприятная пора этесий, которая будто нарочно установлена для западных ветров56.
У родосцев было тридцать две квадриремы57 и четыре триремы, (5) царский флот состоял из тридцати семи крупных судов – среди них было три гептеры и четыре гексеры58. Кроме этого, имелось десять трирем. Они тоже получили с какой-то дозорной башни известие о близости противника. (6) На рассвете следующего дня оба флота вышли из гаваней. Обе стороны считали этот день подходящим для сражения. И после того как родосцы обогнули мыс, вдающийся в море у Сиды, они вдруг были замечены врагами и сами увидели их. (7) Левым царским крылом, развернутым в сторону открытого моря, командовал Ганнибал, правым – Аполлоний, один из царедворцев. Их корабли уже были выстроены в боевой ряд. (8) Родосцы двигались длинной вереницей; первым шел преторский корабль Эвдама, замыкал строй Хариклит, а серединой командовал Памфилид. (9) Увидев, что вражеский ряд выстроен и готов к бою, Эвдам вышел в открытое море и приказал кораблям, следовавшим за ним, раздвинуться и выровнять строй к бою. (10) Поначалу эта команда привела к некоторому замешательству, ибо корабль командующего недостаточно далеко вышел в море, чтобы все корабли имели возможность выстроиться в ряд в сторону берега, а сам Эвдам, слишком уж торопясь, устремился навстречу Ганнибалу всего с пятью кораблями. Остальные за ним не последовали, так как имели приказ развертываться в ряд. (11) Прижатым к берегу замыкавшим не хватало места. Пока эти корабли наталкивались друг на друга, на правом фланге уже началась схватка с Ганнибалом.
24. (1) Но как раз в этот миг всякий страх у родосцев пропал – сказалось как превосходство их судов, так и опыт в морских делах. (2) Ведь всякий корабль, быстро выплывавший в открытое море, освобождал место у берега для тех, которые двигались следом59; сталкиваясь с вражеским кораблем, он тараном либо пробивал ему носовую часть, либо ломал весла, либо, проскользнув через неприятельский ряд, нападал со стороны кормы. (3) Особенный страх навело потопление60 царской гептеры – для этого понадобился всего один удар куда меньшего по размерам родосского корабля. И вот уже правое крыло противника обращалось в безоглядное бегство. (4) Однако Эвдама, имевшего превосходство во всем, кроме числа кораблей, теснил в открытом море Ганнибал, и окружил бы, не взвейся на преторском корабле сигнал, каким принято собирать воедино
