подоконник прямо в рубашке, кокетливо собираю подол и сигаю вниз с воплем счастливой идиотки. Вопль прерывается быстро и переходит в эмоционально насыщенный мат с двух сторон, так как нельзя остаться без повреждений, встретившись после долгой разлуки настолько оригинальным способом.

– Э-эм-м…о мой добрый рыцарь, – замялась я. – Я не могу!

– Почему?! – у «доброго рыцаря» даже усы задрожали от возмущения. И правда, почему? Что ответить?

«Ты страшный и не нравишься мне. Пришлите другого рыцаря и команду спасателей с полотном и батутом?»

Вообще, на мой взгляд у принцесс в башне всегда должен быть выбор! Потому как с такого расстояния претендента на царственный ливер не разглядишь по-нормальному! А так, если что, не понравился – на батут прыг, и улетела обратно. Всем выгодно, всем удобно.

– Так почему, Брунгильда?! – ярился усатик. – Или… или колдун вернулся?

Опа, у нас тут и колдун есть? Какая прелесть!

– Пока нет, мой добрый рыцарь, но я его уже слышу! – я прижала одну руку к груди, чтобы изобразить, как ранит нежное сердце эта новость.

– Слышишь? – подозрительно осведомились снизу.

– Слышу! – вторую руку пришлось прижать к уху.

Вот и стою… дура дурой.

И краем глаза замечаю, как в углу комнаты собираются тени и появляется темная фигура в капюшоне. Одновременно с этим над садом и башней сгустились тучи, перестали петь птицы и отчетливо запахло приближающейся грозой.

Рыцаря это впечатлило больше моей пантомимы. Он торопливо погрузился на коня, чуть присевшего от веса чести, доблести и гордости рыцарства, и ускакал в закат с криком:

– Я еще вернусь, о прекрасная Брунгильда!

Я поежилась. Это прозвучало как угроза!

В общем, к колдуну я поворачивалась скорее с интересом, чем со страхом.

Более того, чтобы с ходу упрочить свои позиции, решила на него наехать!

– И что это за жених?!

Из-под темного капюшона раздался низкий смешок. Красивый, бархатный голос протянул:

– Ну что поделать, если всех остальных ты уже распугала! Скажи спасибо, что сир Барвос прельстился слухами о богатстве твоего отца и решился-таки высвободить тебя из моих мерзких лап!

Он вскинул руки и неторопливо стянул плащ, открывая знакомое лицо с ироничными темными глазами, не менее знакомые рога и совершенное по золотому сечению тело, в данный момент упакованное в штаны из отлично выделанной кожи, белоснежную рубашку и кожаный жилет с затейливой вышивкой.

Ашер Пепельный.

В испытании Храма – неведомый колдун, пленивший прекрасную Брунгильду в моем лице. Спрашивается, на ка… хм-м-м… зачем, спрашивается?!

В этот самый момент на меня и обрушился нечаянный ответ на мысленный вопрос. Притом такой, что… что ох…

Противный и бессовестный колдун подошел ко мне, задумчиво провел ладонью по моим волосам, накрутил на палец завиток и, потянув за него, заставил меня встать на цыпочки.

А после наклонился и накрыл мои губы поцелуем. Собственническим, властным, таким… как будто имел полное право так меня касаться!

Я стояла с открытыми глазами, совершенно потрясенная – настолько, что даже не ответила. Мерзавец-колдун отстранился, нежно чмокнул меня в щеку и спросил:

– Скучала, милая? Я немного задержался.

В голове набатом стучала только одна мысль: «Что тут происходит?!»

– Что ты творишь?!

Вообще-то это было обращено непосредственно к пожирателю, который, уверена, как и я, прекрасно осознавал, что все вокруг – иллюзия. А стало быть, я не понимала, совсем не понимала подоплеку происходящего!

– Бруня! – в фиолетовых глазах светилась укоризна. – Опять ты меня отвергаешь?

На его красивой морде читались всевозможные страдания.

На моей, подозреваю, сейчас были лишь потрясение и пятьдесят оттенков шока.

– Какая Бруня?!

– Брунгильда, ты уж определись, как тебя называть, – Ашер ухмыльнулся и, по-прежнему не отпуская мой локон, снова потянул на себя, явно намереваясь повторить недавнее.

– Нет! – я уперлась руками в его грудь и серьезно спросила: – Ты что творишь вообще?

– То же, что и последние два месяца. И ты всякий раз очень против, но до сих пор не спрашивала, зачем я это творю. У нас подвижки в отношениях,