– Это не всего лишь машина! Это «рено»! – Эльса задохнулась от бешенства.
Альф отхлебнул из чашки. В уголке глаза едва заметно дергалась небольшая морщинка. Виски напряглись.
– Какой хрен тебе сказал, что убьет «рено»? – задумчиво спросил он.
– Кент!
Не успела Эльса сказать, кто спрятан на заднем сиденье «рено», как Альф поставил чашку, обулся и помчался по лестнице. Немного погодя внизу послышались разъяренные голоса Альфа и Кента, они орали так, что Эльса втянула голову в плечи. До нее доносились всевозможные ругательства, Кент что-то орал про кондоминиум и про то, что в гараже недопустимо держать «ржавую рухлядь», потому что люди подумают, будто в доме живут «социалисты». Социалисты в понимании Кента были синонимом дебилов. После чего Альф заорал на Кента и назвал его дебилом, потому что Альф называет вещи своими именами, он человек прямой.
В следующий миг Альф уже топал вверх по лестнице, бормоча и свирепо вращая глазами.
– Этот гребаный урод нанял гребаный эвакуатор.
– Знаю! А на заднем сиденье прятался ворс! – сокрушалась Эльса.
Брови Альфа подскочили и спрятались в складке на лбу.
– Твой папаша здесь? Я видел его чертову «ауди» из окна.
Эльса кивнула. Альф молча взлетел по лестнице и некоторое время спустя, несмотря на папино сопротивление, они уже сидела в Альфовом такси.
– Не уверен, что я хочу в этом участвовать, – сказал папа.
– Кто-то должен сесть за руль, когда мы повезем обратно чертов «рено», – пробурчал Альф.
– Как мы узнаем, где его искать? – спросила Эльса, пока папа старался придать лицу уверенное выражение.
– Я тридцать лет за баранкой! – гаркнул Альф.
– И? – недоумевала Эльса.
– И я знаю, куда могут отвезти на эвакуаторе! – огрызнулся Альф.
И обзвонил всех знакомых таксистов. А у Альфа все таксисты знакомые.
Двадцать минут спустя они остановились за городом на автосвалке, и Эльса всем телом обняла капот «рено» – облаконя иначе не обнимешь. На заднем сиденье происходило крайне недовольное шевеление псевдотелевизора, который считал, что его должны обнять в первую очередь. Но если тебе почти восемь и ты забыл ворса на заднем сиденье «рено», то ты гораздо больше переживаешь не за самого ворса, а за бедного автостарьевщика, который его там обнаружил.
Альф слегка поскандалил с толстым старьевщиком насчет выкупа за «рено». Затем не слегка поскандалил с Эльсой, которая не сказала, что у нее нет ключа от машины. Толстяк обошел вокруг «рено» и, почесав макушку, пробормотал:
– Мопеда здесь не видали, твою мать? Утром еще стоял на этом самом месте, чтоб я сдох!
И после этого Альф договорился с толстяком о сходной цене, по которой «рено» отбуксируют обратно к дому. Наконец папа расплатился.
Это был лучший подарок в жизни Эльсы. Даже лучше красного маркера. Когда она сообщила об этом папе, тот выглядел чуть менее неуверенным, чем обычно.
Альф внимательно следил за тем, чтобы «рено» поставили на бабушкино парковочное место, а не на место Бритт-Мари. Эльса познакомила папу с ворсом – вид у папы был такой, будто ему собираются проходить канал перед пломбировкой. Ворс посмотрел на папу довольно надменно. Слишком надменно, подумала Эльса и спросила, зачем он сожрал мопед старьевщика. Тогда ворс сменил выражение морды и забрался под одеяла на заднем сиденье с таким видом, будто хотел сказать, что, мол, были бы плюшки, я бы не стал жрать мопед. Эльса ответила, что это равносильно краже. Немного погуглив в папином айфоне, она уточнила, что это является «незаконным захватом транспортного средства». Но ворс притворился спящим.
– Трус, – буркнула Эльса.
К несказанному папиному облегчению, Эльса разрешила ему подождать ее в «ауди». Затем они с Альфом собрали все красные миски с ядом, расставленные по подъезду, и сложили их в большой черный пакет.
– Не забудьте рассортировать мусор – распорядился Альф, стоя на пороге у Кента и Бритт-Мари, и Эльса швырнула пакет к ним в прихожую с такой силой, что от сквозняка с табуретки разлетелась кипа газет с кроссвордами.
Эльса улыбнулась Бритт-Мари, сложив руки в замок.
– В нашем кондоминиуме принято сортировать мусор. И эти правила касаются всех! – сообщила Эльса. Очень благожелательно.
Кент крикнул им вслед, что яд, черт побери, стоил шестьсот крон. Бритт-Мари просто молчала.
Наконец папа и Эльса отправились за искусственной елкой. Потому что Бритт-Мари не права, никакие они не варвары, совсем наоборот. В Миамасе варварами называют людей, которые калечат елки и продают их в рабство. Все нормальные люди это знают – если они не светлые головы, конечно.
– Триста крон, – сказала Эльса продавцу.
