пикнику, – если да, то не вернутся до вечера. Когда она предложила ему пойти с ними, он пожал плечами и ответил, что, может, придет позже. Нора знала, что он проведет утро за журналами по фотоделу – ежемесячниками, за которые платила тетя Маргарет, или другими, купленными на карманные деньги; они займут его как минимум на несколько часов, а потом он вернется к большому руководству по фотографированию – подарку Уны.

А во-вторых, Донал следил за часами, так как новости о лунной экспедиции передавались каждый день в разное время. Едва они прибыли, он отправился в телевизионную комнату отеля “Стрэнд”. Там он немедленно сфотографировал собственно экран, воспользовавшись подаренным Норой на Рождество широкоугольным объективом, а потом сделал снимки с длительной выдержкой, в чем Нора плохо разбиралась. Она знала, как глубоко его увлечение и как легко он раздражается, когда его спрашивают, зачем это нужно.

В первый приезд Уны и Шеймаса Нора увидела, с какой горячностью он отвечает на этот вопрос, заикаясь пуще прежнего. И обратила внимание на недоумение слушателей.

Донал изумлялся тому, что большинство людей берет фотоаппарат, лишь чтобы посниматься на пляже. Дома под его кроватью стояла коробка, полная черно-белых фотографий – результат прошлых поездок. Поля за скалами в Куше, берег – все разложено по папкам с негативами в кармашках. Шеймас спросил Донала, почему бы не щелкнуть всю их расслабленную компанию, и Донал чуть не скривился при слове “щелкнуть”. Отчаянно заикаясь, он попытался объяснить, что его интересует только телевизор в отеле – вдруг там покажут космос. А дальше затараторил без сбоев, расписывая, как он настроит камеру под размер экрана с космосом и в лаборатории тети Маргарет придумает особый способ печати.

– Но все равно – не лучше ли снимать людей? – спросил Шеймас.

Донал пожал плечами, демонстрируя скуку и презрение.

– Донал! – сказала Нора.

– Я… – начал он, но заикание не дало ему продолжить.

Все молчали, пока он тужился. Затем Донал вдруг решительно вскинул голову.

– Я больше не снимаю людей, – произнес он спокойно.

На следующее утро все подернулось дымкой. Они нашли место в дюнах, где можно было расстелить две подстилки и полежать под блеклым солнцем. Нора заставила Донала пойти с ними, чтобы помог нести корзину для пикника и понял, где их искать, если придется.

– Вода чудесная, – заметила она. – Во всяком случае, была вчера.

– Н-ничего не видно, – сказал Донал. – И так в-весь день будет? Я х-хочу это снять.

– Рассеется через пару часов.

Доналд пошел обратно к фургону за камерой. Когда вернулся, над ним принялись подшучивать – Фиона и Айна твердили, что их нельзя фотографировать, пока не пристанет загар. Донал молча направился к морю.

– При таком освещении у него ничего не получится, – сказала Айна. – Ничего же не видно.

– Ему это и нужно, – ответила Фиона. – Разве ты не видела его снимки? Те, что самые большие? На них почти пусто.

– А где они? – спросила Нора.

– Он взял их с собой в какой-то папке.

– Надо же, а мне не показал.

– Он их никому не показывает, – сказала Фиона. – Но как-то раз они рассыпались по полу и я хотела собрать. Он меня чуть не укусил. По-моему, он еще только учится, но сам говорит, будто так и задумано.

Нора смотрела, как Донал приближается к кромке воды. Она улыбнулась про себя, когда он стянул свитер и обвязал его вокруг талии, продолжая держать свою камеру, как великое сокровище. Он двинулся дальше, к воде, и почти растворился в тумане.

Море бурлило, как никогда на ее памяти. Она подумала, что в Куше, наверно, спокойнее и волны накатывают потише. Да и пляж там поуже, а у кромки воды лежат камни. Здесь же одни песчаные дюны и широкая береговая полоса – никаких камней, укрыться негде, не видно ни одной известняковой скалы. Она посмотрела на север, в сторону Китингса, но ничего не различила и порадовалась этому, а еще тому, что Куш отсюда было не разглядеть независимо от видимости. Она подумала, что в такое утро в Куше, пожалуй, вообще никого нет – никто не рискнет сойти со скалы, пока не рассеется туман.

Девочки переоделись в купальники, и она не спеша проделала то же.

– Ты что, не захватил книгу? – спросила Нора у Конора.

– Я уже все прочел.

– Надеюсь, ты не собираешься целый день сидеть и на нас пялиться, – сказала Фиона.

– И подслушивать, – добавила Айна.

– Про ваших дружков? – спросил Конор. – Мам, ты бы их слышала вчера вечером, все только про Адамстаун и “Пшеничный амбар”.

– Ненавижу Адамстаун, – сказала Айна.

– А Фионе нравится, – ответил Конор.

– Заткнись, Конор, – огрызнулась Фиона.