счетах.

Когда мисс Кавана обнаружила, что счета отправили, не занеся их в книгу, она отправилась к Томасу Гибни и нажаловалась, как узнала Нора, не только на Элизабет, но и на нее. И однажды Томас явился в кабинет мисс Кавана, куда вызвали и Нору, велев поплотнее притворить дверь.

– Это очень опасная ситуация, – заявил Томас. – Счета не отмечены, и если по ним не заплатят, мы ничего не узнаем. Такого раньше не бывало ни разу.

Мисс Кавана стояла рядом с выражением вселенской скорби на лице. Нора молчала, переводя взгляд с нее на него и обратно.

– Насколько я понимаю, миссис Вебстер, вам несколько раз растолковали правила, – сказал Томас. – Они не очень сложны.

Нора все молчала.

– Счета отправлять нельзя, пока их не занесут в книгу, – продолжил Томас. – Случившееся непростительно и чревато убытками для компании.

– Мистер Гибни, вы закончили? – спросила Нора.

– Что вы имеете в виду?

– Я хочу знать, все ли вы сказали. И если да, то поинтересуйтесь у мисс Кавана, при чем тут я и почему вообще звучит мое имя – пусть она скажет…

Мисс Кавана собралась ее перебить, однако Нора быстро вышла из кабинета и закрыла за собой дверь. Вскоре она увидела, как Томас направляется к кабинету сестры. Он был бледен и явно настроен решительно. Услышав крики, Нора не подняла головы. Она знала, что весь большой зал ловит каждый звук. Мисс Кавана закрылась у себя и до конца дня носа не казала.

На следующей неделе мисс Кавана открыла сезон травли Элизабет Гибни, получив, насколько поняла Нора, “добро” от Томаса. С самой Норой она держалась холодно и словно не знала, что делать с ней дальше. По утрам она дожидалась прихода Элизабет и заявляла, что хочет взглянуть на вчерашние записи в бухгалтерской книге; требовала, чтобы счета, подлежавшие рассылке, лежали в ящике у ее кабинета.

На третье утро мисс Кавана заглянула к ним в комнату четыре раза кряду и неизменно заставала Элизабет на телефоне, на четвертый раз она закрыла дверь, взяла стул, села напротив и принялась слушать беседу. Элизабет как ни в чем не бывало продолжала обсуждать предстоящие выходные. Мисс Кавана схватила с ее стола гроссбух, раскрыла и принялась изучать записи.

– Извини, – сказала в трубку Элизабет. – Я тебе позже перезвоню. Напротив меня сидит особа, вылитая кошка, которая кого-то прикончила. Только куда менее воспитанная, чем кошка.

Она положила трубку.

– Так вот, мисс Кавана, – продолжила Элизабет, – если вы еще хоть раз зайдете в мой кабинет и тронете что-нибудь на моем столе, я найду большую симпатичную клетку и посажу вас туда, и лучшего места для вас не придумать.

– Мисс Гибни, я здесь не для того, чтобы выслушивать оскорбления.

– А может, именно ради этого.

– Я обращусь к вашему отцу.

– Тогда обождите, мисс Фрэнси. Я сейчас ему позвоню.

Она сняла трубку, набрала длинный номер и попросила соединить ее с отцом.

– Это Уильям-старший? Привет, папуля. У меня тут сидит Кавана и жаждет тебя повидать. И когда вы встретитесь, посоветуй ей держать свои клешни подальше от моих вещей, а поганые ноги – подальше от моего кабинета. Да, я прямо сейчас ее и пришлю.

Нора не смогла удержаться и поздравила Элизабет с победой над мисс Кавана, хотя и понимала, что никакой доблести в том нет, для Элизабет это было настолько же просто, насколько немыслимо для остальных. Когда мисс Кавана вернулась за бухгалтерской книгой, обе они смеялись. Мисс Кавана перехватила взгляд Норы. В глазах ее были и страдание и угроза.

Однажды октябрьским субботним вечером заглянули Джим и Маргарет, и Нора включила девятичасовые новости. Выпуск начался с репортажа о столкновениях с полицией, диктор сообщил, что они произошли в Дерри. Нора позвала из соседней комнаты Донала – пусть посмотрит. Вскоре подоспел и переодевшийся в пижаму Конор. Мальчики остановились, глядя на прыгающую картинку: люди на экране бежали и что-то кричали.

– Это кино? – спросил Конор.

– Нет, новости. Это Дерри.

Диктор сказал, что демонстрация в Дерри переросла в беспорядки и потасовку, когда полиция применила дубинки. Дальше показали полицейских, которые замахивались дубинками, а люди прикрывались руками. По словам диктора, избили в числе прочих и Герри Фита, члена парламента. Камера зафиксировала двух-трех упавших демонстрантов, после чего нацелилась на убегавших, которых по пятам преследовала полиция. Затем взяла в кадр кричащую женщину.

Когда новости закончились, Конор ушел обратно наверх. Донал спросил, из-за чего вспыхнули беспорядки.

– Из-за гражданских прав, – ответил Джим.