– Да, я растянула плечо и грудные мышцы. Пью обезболивающее.

– А сколько не спишь?

– Больше недели. Иногда проваливаюсь до полной отключки, но ненадолго.

– Ты сказала врачу?

– Да, и Фиона купит снотворное по пути из школы.

Джози налила кипятка в заварочный чайник.

– Морис был в комнате и разговаривал, – повторила Нора.

– Ты кому-нибудь еще сказала?

– Нет, поехала сюда. Мне больше некуда.

– Джон говорит, ты как убитая спала в машине.

– Я не знала, что делать, – ответила Нора. – И он сказал – Морис сказал, – когда я спросила, все ли будет хорошо с Конором… он попросил не спрашивать. Что это значит?

– Это был сон, Нора. Никто к тебе не приходил.

– Он был в комнате, – сказала Нора. – Я знаю, что такое сны, но он находился в комнате. И сказал…

– Не было его там.

– Он был, был, был. – Она заплакала, принялась раскачиваться. – Хоть бы мне оказаться с ним…

– Что?

– Хоть бы мне оказаться с ним, вот что я сказала.

Джози и Джон отвели ее наверх в спальню, тетушка выдала ночную рубашку. Через минуту Джози вернулась со стаканом воды.

– На, выпей таблетку – и сразу заснешь, потом, конечно, будешь как пьяная, но я рядом, позови и сама не вставай. Это самое сильное снотворное, какое можно достать, так что мы его пьем осторожно. И дай мне ключ от дома.

Нора протянула ей ключ.

– Сейчас я поеду в город, у меня там кое-какие дела, а за тобой приглядит Джон.

– А Конор?

– Не беспокойся о Коноре и вообще ни о ком. Твое дело – спать.

Она проснулась с тяжестью во всем теле. Попыталась пошевелить руками, но они болели, и грудь тоже. Где обезболивающее? Ей казалось, что оно лежит в ящике прикроватного столика, но может, и нет. Потянувшись к столику, она его не нашла. Это была не ее спальня. Было темно, и откуда-то слабо доносился какой-то звук, но она не понимала, что это такое. А потом вспомнила и Джози, и таблетку, и одеяло, и большую подушку, и мягкий матрац. Желая выяснить, нет ли поблизости лампы, она протянула руку – вдруг прикроватный столик стоит дальше, но его, похоже, не было вовсе.

Она позвала, и Джози, войдя, зажгла лампу, которая оказалась возле окна.

– Я уже заходила тебя проведать, и ты спала мертвым сном, – сказала Джози.

– Какой сегодня день?

– Пятница.

– А времени сколько?

– Девять.

– Мне нужно идти. К Конору… а завтра – к Доналу.

– Ты никуда не пойдешь. Конор в порядке. Я сказала ему, что ты останешься у нас на выходные, а потом позвонила Маргарет, и он проведет у них весь день, будет возиться с фотографиями. А Уна завтра навестит Донала, и Фиона, может быть, тоже поедет. Уна с Шеймасом и за Конором присмотрят, а в воскресенье могут привезти его сюда, если будешь хорошо себя чувствовать. И еще я позвонила сестре Томас – ты же знаешь, я часто с ней разговариваю, когда волнуюсь за тебя, – и она поговорит с Гибни – передаст, что ты вернешься, как только тебе станет лучше. И у меня есть снотворное, которое выписал доктор Кадиген, и другие твои таблетки, которые нашла Фиона. Это очень сильное обезболивающее. Его лошади страшно дать, но тебе может понадобиться. Так что все под контролем. Твоя задача – спать, у тебя нет других дел. А ты потом отплатишь мне услугой за услугу: приедешь, если я заболею, и поухаживаешь, когда я всем надоем. На то мы и нужны.

Джози сняла с крючка на двери халат.

– Сейчас тебе надо встать. Я приготовлю ванну и включу музыку, чтобы ты там не заснула, и лучше оставь дверь открытой. А потом поедим чего-нибудь вкусного, ты снова ляжешь, и мы посмотрим, сумеешь ли ты заснуть сама, и если нет, я оставлю таблетку.

– Пожалуйста, не включай музыку, – попросила Нора.