— Арен, — сипло напоминает он, — я просил называть меня Арен.

— Хорошо, Арен. — (Он крепче обнимает, его дыхание сбивается, точно он млеет от того, что я обратилась к нему так). — Понимаю, от испуга у меня сдали нервы, я слишком бурно отреагировала на то, что ты опять против воли меня запер. Готова признать, на тот момент это неприятное для меня действие было необходимо, ведь тебе надо было ловить преступников, отдать распоряжения, я могла мешать. Но теперь, когда охрана академии усилена, вы навели порядок, я… Зачем мучить меня заточением?

— У тебя будет всё, что пожелаешь, — Арендар касается губами моего виска. — Любая вещь, пространственные изображения, чтобы ты не чувствовала себя запертой.

— Но я буду заперта, я не смогу прогуляться по улице, а говорить с кем-то буду лишь по твоему разрешению. Мне будет страшно. Я буду злиться на тебя, ненавидеть. И ради чего? Ведь ты не считаешь, что в верхней части твоих апартаментов мне кто- то угрожает. Моё сидение здесь получается каким-то бессмысленным поводом портить наши отношения. Ты хочешь, чтобы я тебя боялась и ненавидела?

Губы на моём виске горячеют, напряжение сковывает Арендара. Повторяю:

— Ты правда думаешь, что в твоих апартаментах кто-то на меня нападёт?

Пальцами чувствую, как часто стучит его сердце. На головокружительный миг кажется, сердце Арендара бьётся в моих руках — упоительное мгновение.

— Нет, — обречённо выдыхает Арендар. — Сейчас я так не думаю.

— Вот видишь, мы вполне можем позавтракать там наверху, вместе. Мм?

Стоит ли удивляться, что после моих завлекательных мурлыканий и стояния в обнимку Арендар вместо вразумительного ответа запускает пальцы мне в волосы и страстно целует? Сердце трепещет, накатывает волнение. Но же надо бороться…

Урчание живота спасает то ли от ссоры, то ли от поражения в начинавшейся борьбе: прервав поцелуй, Арендар разглядывает меня, поглаживает по щеке, волосам.

— Есть хочу, — напоминаю я. — Очень. Наверху. Уж с тобой-то мне ничего не грозит. Пожалуйста…

— Лера, — вздыхает Арендар и прижимает меня к себе.

— Оии! — Пушинка шмякается с дивана. — Оии!

Золотые искорки вокруг нас послушно гаснут. Пушинка подбирается к Арендару, крепко обхватывает его ногу. Он накрывает нас куполом крыльев. Через секунду опаляющего жара Арендар убирает их за спину.

Мы оказываемся в серой от сумрака шикарной гостиной. Но самое главное: здесь окна, за ними в блеклом утреннем свете виден тёмный силуэт административного здания академии с первыми жёлтыми огоньками в кабинетах. Такое раннее утро? Поразительно: выходит, ночью я спала всего пару часов, а чувствую себя удивительно бодрой.

И я больше не заперта в подвале, улица совсем рядом!

Будто камень сваливается с плеч, даже дышится глубже.

— Спасибо! — Сжимаю ладонь Арендара. — Огромное спасибо!

Облегчение накрывает волной эйфории, я улыбаюсь, и хмурое лицо Арендара, явно не слишком довольного уступкой, смягчается, а уголки губ чуть приподнимаются.

Во время завтрака, принесённого невозмутимыми слугами, я еле сдерживаю стон от нереальной вкусности молочной каши с ягодами. Не попросить добавки стоит огромных усилий. Хотя, возможно, стоит подкопить сил на второй раунд: вдруг после завтрака меня ждёт возвращение вниз?

Развалившаяся в кресле Пушинка, широко распахнув гигантскую пасть, зевает.

Задумчиво посмотрев на бокал с янтарным вином, берусь за стакан с соком. У Арендара уголок рта дёргается в намёке на улыбку.

— Алкоголь усиливает стресс, — поясняю я. — Сначала расслабляет, а потом всё становится только хуже.

— Это вино не вредит организму, — наставительно заверяет Арендар.

Сам, правда, не пьёт.

— Дело не только в физическом воздействии, — продолжаю в тон ему. — Алкогольная расслабленность даёт ощущение, что всё налаживается, а потом приходит осознание, что всё по-прежнему ужасно. Нет ничего страшнее, чем разочарование в надежде.

— Это ты намекаешь, что если я сейчас верну тебя в сокровищницу, тебе станет хуже, чем было? — По интонациям не понять, злится Арендар или считает попытку его уговорить забавной.

Отставив стакан, сцепляю пальцы.

— Оии, — вздыхает Пушинка.

— Я могу и прямо сказать, — уверяю строго, но без агрессии, — что меня такой поворот выбьет из колеи и сделает несчастной. Тем более что острой необходимости в этом нет.