Нет, не показалось – кто-то в окно стукнул.
ЦОК!
Похоже, кидают камушками. Уже легче: жаждущий встречи не может войти, а значит, это не Арендар.
С чистой совестью ложусь и натягиваю одеяло до подбородка.
ЦОК!.. ЦОК!.. ЦОК!
Постучит и перестанет, я терпеливая. Закрываю глаза. Оконное стекло продолжает вздрагивать под ударами мелких камушков.
– Что это? – Ника застывает на пороге ванной комнаты.
Вздыхаю:
– Наверное, автор записки.
– А что ты такая нелюбопытная? – Сбросив с волос полотенце и мгновенно уложив их магией, Ника подходит к окну и распахивает штору. – Оу…
После такого «Оу» оставаться в кровати просто невозможно.
Накидывая и заворачиваясь в халат, подхожу к ней.
Внизу, в прямоугольниках падающего из окон света, Геринх сверкает голым мускулистым торсом и звериными глазами.
Заметив меня, улыбается во все зубы, вскидывает руку и ударяет когтями по струнам лютни. Лютня отзывается пронзительной мелодией, после нескольких аккордов Геринх весь вытягивается и, страстно глядя на меня, затягивает:
– За чарующий взгляд искрометных очей
Не страшусь я ни мук, ни тяжёлых цепей,
За ласкающий звук нежной речи твоей
Я готов на позор от плетей палачей.
А хорошо поёт, зараза. Кошусь на Нику: она умиляется, и даже глаза влажно поблескивают. Перевожу взгляд на Геринха, он как раз переступает небольшую лужу на газоне, чтобы оказаться ближе:
– Ах, пожалей же меня, дорогая,
Освети мою тёмную жизнь,
Ведь я плачу, от страсти сгорая,
Но напрасно – ведь счастью не быть!
Вот сам знает, что не быть, а всё туда же.
В световых проекциях окон появляются очертания фигур. Похоже, внимание он привлёк. Даже слышатся звуки открывающихся рам. Если бы это чудо было не таким пошлым на словах, я бы прониклась его чувственным, действительно чувственным исполнением.
Сделав бровки домиком, Геринх продолжает ещё пронзительнее, ещё чувственнее, проникновеннее:
– Сжалься ты надо мной, не гони, а прости, –
Для тебя я готов в жертву всё принести,
Ты молчишь… Но твой взгляд мне надежду дает,
Прикажи, я твой раб, не то жизнь пропадет*.
Не знаю, где он в моём гневном взгляде надежду уловил, но впрямь можно поверить, что ему без меня не жить. К его ногам падет несколько цветков. Геринх смотрит только на меня. И поэтому не видит, что сзади к нему приближаются доспехи без паховой области.
Доспехи внушительные: с шипами на плечах и руках, с когтистыми перчатками и когтистыми башмаками. На шлеме – роскошный плюмаж, только ещё шевелится, словно змеи. И прорезь в забрале-клюве горит жутким зеленоватым светом. Как и дырка на месте недостающей детали.
– Сзади! – взвизгивает девушка сверху.
Жалобно тренькают струны, Геринх оборачивается, взвизгивает, отступает.
«А, не готов себя в жертву принести», – злорадно думаю я.
Геринх, словно почувствовав эти скептические мысли, устремляет на меня решительный взгляд, перехватывает лютню за гриф, точно биту, и разворачивается к шагающему к нему врагу.
Он совсем идиот или как?
